— Да, как же! Если б помогало!
Александр читал дальше, и каждое слово больного старика казалось ему пронизанным смыслом. «Эта девушка способнее меня в медицине, хоть и не имеет нужных бумаг, и мне кажется порой, что в самой крови ее течет лекарство от многих болезней».
Александр оживился. В крови? Раз доподлинно известно, что старик ее не съел, то что другое он мог иметь в виду? Каким еще образом он мог лечиться ее кровью?
Образные сравнения распаленный мозг Алекса категорически не принимал. Девственность! Вот оно! А что? Почему старый барин не может по слабоумию захотеть лечиться кровью молодой своей воспитанницы? Хотя зачем? Мало, что ли, в деревне девок крепостных?
В голове Александра все перепуталось. «Чушь, сказал он сам себе. — Полная чушь и какой-то бред, полный болезненной ревности. Ведь мог же дядя быть настолько хорошим и добрым человеком, чтобы просто, по-родственному, любить девушку, которую еще маленькой девочкой привезли ему откуда-то издалека».
Теперь Александру стало жалко Ольгу и до боли захотелось ее увидеть. Бросив напоследок взгляд на полки с книгами, он разглядел среди них бархатную папку с бумагами. Решив не останавливаться на столь ничтожных результатах, как обрывки писем, он извлек папку и обнаружил в ней листы, исписанные мелким дядиным подчерком. Начав читать, Алекс онемел. Это оказались записки покойного барина, некое подобие дневника, который он вел на отдельных, аккуратно оформленных листках.
Захлебываясь от наплыва информации, Александр принялся читать. И первое, что сразило его, были острые, ошарашивающее откровенные описания весьма недвусмысленного толка. Остановиться Александр уже не мог, несмотря на то что почувствовал сильное дрожание рук, и если б мог увидеть себя со стороны, то отметил бы, что стал бледнее полотна. На листках стояли разные даты, но Алекс не обращал на них внимания. Возможно, перед смертью старик перечитывал свои сочинения и разложил их в хаотичном порядке. В исступлении Александр опустился на диван и читал, читал, читал… Ольга, этот ангел душещипательной наружности, представала перед ним в совершенно другом, изощренно порочном свете… В одном месте дядя разоткровенничался настолько, что стал описывать каждую родинку на теле своей любовницы, немного внимания уделяя, впрочем, и ее лицу. Главное что привлекало его, это родимое пятнышко в виде полумесяца, располагающееся прямо на правой груди бесстыдницы.
Зачитавшись, Александр даже не услышал, когда вернулась Ольга, как вышел после разговора с ней из собственного кабинета управляющий, и очнулся лишь тогда, когда Расточный окликнул его из-за двери, пытаясь войти. Словно пелена заволокла взгляд Алекса, когда он поднимался, чтобы отпереть дверь ключом. То, что он прочитал, не давало ему покоя и клокотало внутри, будто лава вулкана.
