— Во что бы то ни стало…
— Господин подпоручик, смотрите, какого ужа вытащил этот сумасшедший! — громко закричал один из солдат, указывая на Пени.
Пени обмотал змею вокруг шеи и пошел к солдатам, а те разбежались от него кто куда.
— Иди и подложи змею под голову фельдфебелю, — поддразнивая, предложил какой-то шутник.
* * *
Перед заходом солнца со стороны Камено-Поля появилась колонна третьего взвода. Впереди на черном как смоль молодом жеребце ехал Игнатов. Арестованные каменопольцы шли молча. Вокруг все было им хорошо знакомо: высокие орехи, стоящие по обеим сторонам дороги, тополя, луга вдоль Осыма, вязы около мельницы, где сороки, и вороны вили гнезда, а дальше скрытый садами Лозен. Кто из них не бывал здесь то ли по делам, то ли в гостях у родных или друзей! Но все теперь таило в себе странное предчувствие. Уж не последний ли это их путь по родным и милым сердцу местам? Может быть, потому глаза их так жадно впитывали зелень полей, а ноздри с таким наслаждением вдыхали запах щедрого чернозема.
Когда они приблизились к лозенскому кладбищу, Игнатов, показав в его сторону плетью, выкрикнул:
— Вы не заслуживаете даже и того, чтобы вас здесь похоронили!
Они бессознательно посмотрели на каменные кресты, на покосившуюся ограду и, не проронив ни слова, продолжали свой путь.
— Где бы вы нас ни похоронили, нас найдут, а вот вам есть над чем подумать, — тихо промолвил учитель Станчев.
Игнатов повернул коня, солдаты попятились. Поручик попытался плетью стегнуть учителя, но конь вдруг отпрянул в сторону, и конец плети обвил шею старого Бойо.
— И теперь будете разводить агитацию, мать вашу…
Игнатов пришпорил коня и обогнал колонну шагов на двадцать.
* * *
Подвал школы был приспособлен для содержания арестованных. Под командой унтер-офицера Кочо был выставлен удвоенный караул из особо доверенных солдат.
Вечером Слановский вытянулся по стойке «смирно» перед столом Игнатова.
— Слановский, надеюсь, ты понимаешь, для чего мы здесь? — прохрипел Игнатов.
— Так точно, господин поручик, — ответил Слановский вполголоса.
— Как ты думаешь, мы не зря хлеб едим? — посмотрел поручик прямо в глаза Слановскому холодным, испытующим взглядом.
Слановский молчал. Игнатов сжал губы и укоризненно покачал головой.
— Принимаю твое молчание за знак согласия. Мы действительно не оправдываем доверия нашего начальства.
Слановский побледнел. Ничего хорошего от этих намеков он не ожидал, и тем более странной казалась ему общительность Игнатова. У него пересохло в горле, глотать стало трудно.
