– Не знаю, – испуганно бормочу я.
Ответ не требуется. Даша обращается не ко мне. Она, видимо, очень давно хотела сказать эти слова, но было некому. И сейчас ее прорвало. Так уже случалось не раз.
– Почему убить человека за его политические взгляды – это нормально, а убить за его мясо – ужасно? Почему, мать твою?! – рычит Дарья Сергеевна. Еще немного, и самообладание изменит мне. Опозорюсь – сбегу. Шкура дороже.
Не пришлось. Приступ бешенства, охвативший Дашу, сошел на нет так же быстро, как и начался. Она устало опускает голову. Челка, которую она все время поправляла, съезжает на лоб, закрыв лицо женщины.
– Природа такая. Пси-хо-ло-гия, блин горелый, – продолжает свой рассказ Даша. – От нее уже давно никто не шарахался. Привыкли. Почти сроднились. Но именно, что «почти». И тут появился ты. Единственный человек, не знающий, что она – людоедка.
Во как… Она все понимала. Плакали мои выводы. Против Даши логика бессильна.
– Уже собралась за Машку порадоваться. А оно вот как вышло. Понимаешь… Ты, как бы это сказать? Поспешил, что ли…
«Ага. Теперь она меня крайним сделает», – я ощущаю укол обиды.
Молчу. Но взгляд выдает мысли с головой. Даша тяжко качает головой:
– Маша – не я. С ней так нельзя.
– Как – так? Коснуться ладонью? – Я окончательно перестаю что-либо понимать.
Даша не сдержалась и смачно выругалась.
– Эх, язык мой – враг мой. Зачем я вообще начала этот разговор?! Но что уж теперь. Сказала «А», говори и «Бэ». Ее насиловали, Герман. Когда она была еще совсем ребенком. Там, на Кровавой станции, творилось такое, что Содом и Гоморра отдыхают. Это был ад. Она выжила. Она пережила все это. Но она не забыла, понимаешь? Нет такого средства, чтобы выветрить из головы такие картины. Теперь понимаешь?
Да, теперь я понимаю. Теперь все встает на свои места. Или почти все. И перепады настроения, и странные выходки. Господи, Господи! Как же все трудно в этой жизни. Ужас. Ужас-ужас-ужас. Не жизнь, а какое-то вечное безумие.
Я и Даша тихо, не глядя друг на друга, говорим: «Спокойной ночи!» – и расходимся, но спать я больше не могу. Какой тут сон! Да и до побудки остается немного. И думать не могу. Голова словно дерьмом набита. Просто лежу, уставившись в одну точку. Потом мысли начинают вяло шевелиться. Надо заново установить контакт с Машей. Теперь, когда я знаю о ней все, сделать это будет и проще, и сложнее. Пока не знаю, что сделаю, что скажу. Но она – один из немногих людей тут, кому я могу доверять, я чувствую это. В этом деле ни Туся, ни Дуся мне не помогут. Самому надо постараться. Ну, ничего. Сделаем.
