Нервы | страница 5



— А между тем ты мучишь меня своею подозрительностью и недоверием в самых пустых вещах…

И, не взглянув больше на мужа, Анна Алексеевна вышла из комнаты.

За дверями раздался её голос, приказывающий горничной убрать черепки.

«Странно… — подумал Василий Сергеевич. — Даже голос её изменился!» — Но в ту же минуту лицо его просияло: в столовой открылась другая дверь справа, и в комнату вбежала, переваливаясь и тупо постукивая ножками, девочка лет трёх, в белом пикейном платьице, в белом передничке с оборками, с длинными белокурыми волосами… Она бежала, закинув голову, смеясь и растопырив ручонки, которые, очевидно, служили ей ещё балансом. Отец раскрыл руки, девчурка бросилась к нему и, почувствовав себя в крепких объятиях, залепетала:

— Няня вышла, велела сидеть смирно, а она убежала отыскивать папу и маму. Папа — вот, а мама, — она развела руками, — мама — «пуф», — на языке Жени это означало: улетела.

Отец целовал ребёнка:

— Ну, нет Женька! Мы маме не позволим «пуф»! Ступай к ней, отыщи её, крепко-крепко поцелуй за себя и за папу…

— Няня! — он обратился к вошедшей молодой девушке, которая, стоя в дверях, смеялась и грозила ребёнку пальцем, — отнесите Женю к барыне; она, кажется, сошла в сад.

* * *

Василий Сергеевич Хотунцов, оставшись один, задумался. Он чувствовал, что жена солгала ему. Ещё раньше, когда он тогда выходил в сад, чтобы осмотреть фейерверк, приготовлявшийся на берегу маленького озера, он случайно взглянул в сторону неосвещённой террасы и увидал там огонёк сигары. Синенькая, блестящая звёздочка то разгоралась пурпуром, то снова еле синела вдали. Тогда ещё его заинтересовал этот замечтавшийся в ночи одинокий курильщик. Позднее… Василий Сергеевич встал и начал ходить по комнате, потирая по привычке левой рукою лоб. Ему хотелось хладнокровно припомнить, почему именно заболело у него сердце, и в ум вкралось какое-то странное подозрение… Не найдя жены в большом зале, не дозвавшись её в саду, он инстинктивно направился к неосвещённой террасе; чем ближе он подходил, тем сильнее билось его сердце. На террасе ему казались две тени, близко-близко нагнувшиеся одна к другой. Луна скрылась за облаками, и он ничего не мог разглядеть ясно. С ним был потайной фонарь, он спрятал его в карман… Когда он почти взбежал на ступеньки террасы, то ясно увидел, что там стояла одна светлая фигура.

— Ася, ты?

И вынув фонарь, он быстро навёл его. Он ясно-ясно, хотя она потом и пробовала отпираться, видел её красные, заплаканные глаза, испуганное выражение лица. Когда он взял её за руку, он почувствовал, что она дрожала, свет фонаря упал и на потухшую сигару, оставленную кем-то на перилах террасы.