Правой рукой в кожаной рукавице Леон дотронулся до левого плеча. Сидевший между лопатками, вцепившись в пропущенные от плеча к боку ремни, Вик перебрался сначала на плечо, затем — на рукавицу. Некоторое время Леон разглядывал маленького крылатого хищника и наконец решился: чувствительными пальцами, освобождёнными от перчатки, осторожно оттянул заметно свисающее крыло, расправил перья. Пальцы сообщили то же, что и глаза: неизвестно, как косточки, но кожа и перья сделаны из металла гениальным мастером. Ощупав горячее тельце притихшего сокола, Леон понял, что возможный имплантант с крылом вживлён в плоть птицы, защищая весь живот и часть лапы.
— Ты птица–киборг. Интересно, это эксперимент или для защиты?
Вик коротко проверещал и раскрыл маленький крепкий клюв.
— Хочешь есть. Или спать. Не знаю… Здесь мы, наверное, ни для тебя, ни для меня припасов не найдём. Слишком пустынно.
Сокол вдруг сорвался с ладони так сильно, что её качнуло. Маленькая серая торпеда помчалась вперёд так целеустремлённо, что Леон машинально оттолкнулся ногами от белой пыли, подкатывая мотоцикл вслед за птицей.
Сопротивление воздуха достаточно ощутимо (вспомнилась ночь, когда он шёл к зеркалу), как будто он прорывался сквозь упругую паутину. Сначала он решил — ветер. Но вокруг тихо, и ток воздуха не ощущался. Потом он поднял глаза. Поднял в тот миг, когда Вик, как в замедленных кадрах, неспешно, секунды две, плыл в пространстве («Ещё два года!» — сказал мастер, дёргавший за нити), а потом пулей промчался дальше. Мотоцикл по инерции, благо дорога чуть под уклон, доехал до этих замедленных «кадров», и Леон вновь ощутил, что его пропускают неохотно.
Под грузными колёсами сдавленно поскрипывали мелкие камешки песок, сухие ветки… Снова живая стена. Леон поднял левую руку без рукавицы потрогать невидимую аномалию. Третья стена оказалась настолько плотной, что вынудила откинуться назад.
Мотоцикл остановился сам, пока Леон старался определиться со своими ощущениями. Вик в умопомрачительном вираже развернулся и, скорее, упал, чем приземлился на плечо Леона. От резкого движения воздуха волосы Леона взлетели и опали. Сначала он машинально пригладил их, потом машинально задрал рубаху и вынул пистолет.
Что‑то изменилось.
На дороге уже не было мягкого слоя пыли.
Леон оглянулся. Тёмно–серое покрытие дороги, чистое, как будто недавний ветер сдул с неё всю пыль. Руины вокруг тоже обрели цвет недавно разрушенных. Может, из‑за смены освещения. Леон взглянул на небо и стиснул пистолет. Небо — чистейшее, без единого облачка. А ведь только что было покрыто мутью серых облаков.
