Голос Андрея Андреевича опять был ровным и холодным. Когда он вышел, Зойка вздохнула, глянула на перекидной календарь и перевернула два листочка, отметив про себя, как незаметно пробежали первые дни августа. Потом она вырвала два листа из тетради: пока будет сидеть, можно написать Лёне. На столе лежал штемпель детдома. Зойка шлепнула им по чистому тетрадному листу — ничего получается, со-лид-но! Пусть Лёня увидит, в каком учреждении она работает. И Зойка шлепнула штамп ещё на один листок.
Но сесть за письмо ей так и не удалось. Раздался звонок телефона, и она, крикнув в трубку «Сейчас!», побежала за директором. Звонили из горкома партии, приказали немедленно готовить детдом к эвакуации и сообщили, что направление в Среднюю Азию уже выписано, пусть кто-нибудь заберёт. Директор отправился сам, потому что надо было получить и деньги на всю дорогу для детдома.
Зойка, одетая в своё любимое платье из сатина, пошла к детям. По пути заглянула к Ирине Ивановне, спросила английскую булавку. Медсестра, у которой всегда можно было найти любую мелочь, порылась в столе и протянула булавку со словами:
— Вы уже собрались в дорогу, Зоя Дмитриевна?
— Ещё успею.
— А я, пожалуй, сейчас пойду. Да много ли возьмёшь с собой? Так жалко всё бросать. Мы с мужем только обжились перед войной, домик построили. Очень жалко. Правда, его старики остаются, присмотрят. А может, ещё и не поедем? Говорят, их под Сальском остановили.
— Поедем, — сказала Зойка, — только что звонили из горкома партии. Андрей Андреевич пошел за бумагами.
— Тогда я мигом соберусь, — заспешила Ирина Ивановна.
Зойка подумала, что ей тоже надо бы собраться, но тут же представила испуганно-укоризненные глаза матери и остановилась в раздумье. В самом деле, что ей делать? Она не могла взять с собой, с детдомом, всю семью. Уехать со своими, что будет с детьми?
Так ничего и не решив, Зойка вложила проштампованные листки в комсомольский билет, сунула в карман и пристегнула его булавкой: так надежнее, теперь оттуда ничего не выпадет.
Она пошла к детям, которые играли во дворе. Вовик и Толик, прозванные близнецами за то, что никогда не разлучались, лихо скакали на одном прутике, как на коне. Каждый мог бы иметь своего «коня», но тогда они не были бы вместе. Мальчишки из разных семей, они и внешне, и по характеру были разными. Что их сдружило и сблизило, трудно было понять. Но Зойку радовало, что мальчишки привязались друг к другу, как братья, так им легче жить.
