«Какая красивая!» — вдруг осознал Паша, и это открытие изумило его. Что случилось с ним сегодня? Почему он раньше не замечал, что девчонки в их классе такие красивые? «Чтобы увидеть всю прелесть картины, надо найти точку, с которой она видна», — мелькнула в голове фраза, которую он не раз слышал от художника, преподававшего у них в школе рисование и черчение. «Наверное, я только сейчас нашёл эту точку», — подумал Паша. Он смутно начинал догадываться, что впервые в жизни смотрит на Риту отстранённо, с какого-то расстояния, возникшего между ними. Чем оно вызвано, хорошо это или плохо, ещё не понимал, только чувствовал, что так, как прежде, уже не будет.
Рита и солдатик всё ещё стояли неподалеку. Она смеялась; наверное, солдат рассказывал что-то забавное. Оркестр заиграл модный фокстрот, и Рита тотчас сорвалась с места, увлекаемая партнёром. И почти все, кто был в зале, в масках и без них, задвигались в весёлом ритме. Паша теперь только подумал, что ему совсем ни к чему этот картонный нос с усами, всё ещё торчавший на лице. Он снял его и сунул в карман. И как будто только этого и дожидался, чтобы наконец-то как следует оглядеться.
На вечере было много посторонних, из других школ — все, небось, прослышали про духовой оркестр! Паша не любил танцев, терпел их только из-за Риты. Она же за весь вечер так и не подошла к нему и танцевала теперь где-то в другом конце зала. Паша, стоя в полном одиночестве, вовсе заскучал.
Тут он заметил Зойку. Она пробиралась к нему, стараясь обойти веселящуюся толпу, и была явно чем-то обеспокоена. Он снова подумал, как это странно, что ещё вчера он не смог бы описать ни Риту, ни Зойку, так как не видел, какие они, а сегодня словно прозрел. Зойка приостанавливалась, пропуская какую-нибудь пару, и снова шла, поджимая губы от нетерпения, и Паша поймал себя на мысли, что опять рассматривает её так, будто видит впервые. И вдруг он сделал открытие (уже которое за вечер!): она не такая, как все. Почему, понять не мог. Не такая, и всё тут!
В тонких чертах Зойкиного лица, во всей её фигурке было что-то хрупкое, незащищённое. Но удивительнее всего — огромные зеленоватые глаза. Паша не мог понять, что в них таилось, грусть или загадка, только таких глаз больше ни у кого нет.
Наблюдая за Ритой, Паша потерял из вида Зойку и не знал, танцевала она или нет. Увидев её сумрачное лицо, он понял, что Зойка чем-то расстроена. Она была бледна более обычного, и эта прозрачная бледность на удивление шла ей, пробуждая желание защитить, уберечь, поддержать под локоток, как тот солдатик Риту. Паше вдруг показалось, что Зойке, как и ему, тоже очень одиноко на этом маскараде, и нечто, похожее на жалость к ней, вновь зашевелилось в груди, как бывало на уроках.
