Провожу рукой по волосам. Смотрю в небо. Хочется кричать, бегать кругами или делать что угодно, только бы избавиться от напряжения, которое накопилось внутри. Я пинаю землю, большой палец на ноге саднит. Я чертыхаюсь.
— Саба, я не нарочно, — шепчет Эмми.
Надо бы ей улыбнуться, сделать вид, что это не важно, но у меня не получается. Я отворачиваюсь.
— Ты не виновата, — говорю я. — Мы что-нибудь придумаем.
Все утро я сооружаю волок. Нахожу ветки попрочнее, срезаю две жерди. Кладу их на землю, сплетаю между ними короб из упругих прутьев, крепко обвязываю веревкой из крапивы. Потом делаю наплечное ярмо, оборачиваю лямки запасными рубахами. Тащить волок будет легче.
К полудню волок готов. Усаживаю Эмми в короб, закрепляю там же наши котомки. Раненая правая рука все еще саднит, я перевязываю ее чистым лоскутом. Не хочу, чтобы она разболелась еще сильнее. Обматываю ладони тряпьем.
И начинаю тащить. Волок подпрыгивает на кочках, но Эмми не жалуется, не хнычет и не ноет. Крепится изо всех сил, ни звука не издает.
Солнце нещадно палит. Безжалостно. По жаре думаются жестокие мысли.
Вот если бы Эмми убили вместо Па…
Вот если бы Эмми увели вместо Лу…
От Эмми никакого толку. Нет, не было и не будет.
Она меня тормозит. А время уходит.
Шепотки в голове. Шепотки в сердце. Шепотки в усталом теле.
Брось ее… брось… уходи одна. Пусть себе остается. Умрет так умрет, не бери в голову… От нее никакого толку… Думай про Лу… Вернись туда, где следы уходят в пустыню… Иди напрямую через Песчаное море… Чужаки поскакали туда… Если идти быстро, скоро нагонишь их…
Я вздрагиваю. Закрываю уши. Не хочу слушать всякие нашептывания. Ни за что не брошу Эмми. Приведу ее к Кривому ручью и оставлю с Марси.
Лу наказывал, чтобы я за ней присматривала. Вот найду его, скажу, что с Эмми все в порядке. Что я о ней заботилась, как и он.
Тяну волок. Думаю о том, где теперь Лу, скучает ли по мне. Я по нему скучаю, сил нет.
Мне его не хватает так, что все тело ноет. Как будто внутри и вокруг меня абсолютная пустота. Раньше ее заполнял Лу. Мы никогда не были поврозь, ни разу со дня нашего рождения. Даже до нашего рождения мы были вместе.
Пусть только попробуют тронуть его. Я их всех поубиваю, этих чужаков. Даже если они его не тронут, убью за то, что они его увели.
Плечи болят. Раненая рука ноет. Солнце палит. Стискиваю зубы, иду быстрее.
И чего это Эмми не хнычет? Не жалуется?
Вот я б на нее наорала!
И ненавидела бы черной ненавистью.
