Ей пора было идти. Она встала и сказала: «Не забудьте положить мои фото в пластиковые папки и всегда держите их при себе. Фото не должны промокнуть от дождя или пожелтеть на солнце. И когда вы будете на них смотреть, смотрите на них, словно в первый раз. Иначе я на вас больше не взгляну, и вы будете для меня словно пыль — пыль на краю дороги, по которой вы ходите».
И после этого она ушла. А мы смотрели ей вслед.
9
Эвальд Станислас Криг массировал спину Рафаэллы.
— Ага, вы снова здесь? — сказал Тито.
— Рафаэлла притягивает как магнит, — отозвался Криг, продолжая массаж.
— Когда же вы работаете? — спросил Поль и вдруг рыгнул.
— Поль! — воскликнула Рафаэлла. — Ну Поль!
— Будь здоров! — сказал Тито.
— Я работаю, — ответил Криг, разминая плечи Рафаэллы, — я работаю по утрам.
— Он работает над новым романом, — пояснила Рафаэлла.
Мы оба уставились на этого коротышку. Мы не могли поверить, что он может написать хотя бы одну букву, которую стоило бы прочесть.
— Тито, Поль, — сказала Рафаэлла, — сходите к перуанцу и купите курицу.
Мы заперлись в ванной и достали из кармана фотки. На одной было ее лицо, на другой — вся фигура. Все, как она обещала. Черно-белые фотки, она была на них в платье. Мы не могли разобрать, какого цвета платье. Видно было только, что красивое, с вырезом посредине. Такое платье надевают на выход, а не когда идут за продуктами или в прачечную. В таком платье выходят из машины, понимая, что сорок фотографов, увидев твое лицо, защелкают фотоаппаратами. На этих фото она смотрела свысока. Мы специально употребили это слово. Именно так она смотрела — свысока. На обороте она надписала свое имя: Кристина Андреа. И подчеркнула. Мы спрятали фото в конверт, потому что пластиковых папок у нас не было.
После этого мы отправились к перуанцу.
— Две курочки для семейства Андино, — сказал перуанец, — а сколько будете брать сегодня вечером початков?
Он всегда говорит с нами по-испански. Мы терпеть его не можем. Мы всегда отвечаем ему по-английски.
— Мы ни в коем случае не должны потерять эти фотки, — сказал Тито. — Мы будем стоять за них насмерть, не то она посмотрит на нас, как на пустое место, и станет топтать нас, словно пыль на обочине.
Мы открыли дверь и вошли в подъезд нашего дома. Пока нас не было, они вдвоем уже накрыли на стол.
Криг сказал:
— Обычно я не ем в гостях, но с Рафаэллой все по-другому.
Он вдруг достал из кармана две двадцатидолларовые бумажки и сунул их Тито.
— Это за кур, — прошептал он.
