— Летим по прямой, берите управление, — приказал инструктор.
Этой команды я не ожидал, однако, польщенный доверием, беру управление. Летевший по горизонту самолет вдруг начал набирать высоту. Резко отдаю ручку от себя, капот машины опускается, возникает крен. Стараюсь все делать так, как недавно на тренажере, но здесь, в воздухе, все получается почему-то иначе. Беру ручку на себя — и капот взмывает выше горизонта. Вывожу машину из крена, а линия горизонта вдруг оказывается выше капота. Мне и совестно, и страшно, но не за свою жизнь, нет, а от ощущения собственной беспомощности, полного неумения управлять самолетом.
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем инструктор снова взял управление. Самолет сразу «успокоился», все стало на свои места. Как легко это удалось Тюрикову! Меня охватило отчаяние: рушилась надежда стать летчиком.
А Тюриков как ни в чем не бывало спокойно сообщает о начале третьего разворота. Бросаю взгляд на землю, вижу кирпичный завод. Закончив разворот, инструктор убирает газ. В кабине становится тише.
— Четвертый, — слышу в наушниках. Машина со снижением входит в крен.
Внизу впереди, на ровном зеленом поле, вижу выложенный из белых полотнищ посадочный знак «Т». Самолет проносится над аэродромом и плавно опускается на три точки.
— Вот и все, — говорит Тюриков. — Теперь порулим на стоянку.
«Не для меня это все, — думаю я с тоской. — Отчислят по неспособности. Ребята после полета выходили из кабины довольные, значит, у них все получалось хорошо, а у меня…» Хочется только одного: чтобы никто не знал о моей неудаче.
Самолет, управляемый инструктором, легко катится к стоянке. А у меня на душе кошки скребут. По взгляду учлета Утенкова догадываюсь, что он мне сочувствует.
Поставив машину на место, Тюриков выключил мотор и привычно скомандовал:
— Выключено!
Потом отстегнул ремни и вылез из кабины.
— Разрешите получить замечания, — обращаюсь я к Тюрикову, когда Утенков отошел от самолета. Не хочется, чтобы мой позор стал известен товарищам.
— Назовите все ориентиры, над которыми выполнялись развороты.
Задача эта нетрудная. Ориентиры накрепко врезались мне в память, и я перечисляю их все до единого.
— Какие трудности испытал при пилотировании? — последовал очередной вопрос.
Не знаю, что ответить. В отчаянии выпаливаю:
— Ничего у меня не вышло.
Тюриков добродушно улыбается и говорит:
— А у кого же сразу выходит? Ориентиры вы нашали правильно. На первый раз и этого достаточно.
