Монахи выразительно переглянулись. Получилось что-то вроде «Она знает, что мы знаем».
А в следующий миг толстяк, казавшийся всего-навсего неуклюжим увальнем, с неожиданной ловкостью и быстротой метнул в девушку какой-то хитрой ременной петлей — словно кнутом стегнул.
Ниакрис еле уклонилась — однако щеку обожгло, словно огнем.
— То, что надо, — совершенно другим, холодным и деловым голосом сказал толстяк.
Его напарник молча кивнул.
Ниакрис не могла ошибиться — оба монаха двигались теперь не просто как обученные искусству боя люди, но как истинные мастера. Даже ей, со школой Храма, приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы хотя бы не прозевать начало удара.
А удар последовал. Мгновенный, резкий и крученый, толстяк как-то враз оказался рядом с девушкой, и его кулак скользнул Ниакрис по ребрам. Она увернулась, но не до конца, и в глазах вспыхнули алые круги. А из руки второго монаха уже струилась, точно живая, кожаная удавка, петли захлестывали плечо и шею, еще миг — узел затянется, а тогда — конец.
Ниакрис ничего не оставалось делать, как прибегнуть к магии.
Вокруг пальцев девушки вспыхнул слепящий ореол, послушный огонь потек было вперед — но бессильно разбился о грудь толстяка, не оставив на красной рясе и малейшего пятнышка.
Монах лишь отшатнулся, словно от сильного удара — и только.
— Ого, славно-то как! — услыхала Ниакрис более чем довольное восклицание высокого. Небывалое дело — он радовался силе врага!
Кто-то очень и очень могущественный наложил на эту парочку заклятье, почти полностью защищающее от магии. Времени перебирать боевые заклинания, в надежде, что хоть одно да сработает, у Ниакрис не было. Оставалось только одно — драться. Самым что ни на есть простым способом, как говорится, «на кулаках».
Воины Храма считались лучшими бойцами в мире. Почти что непобедимыми. Однако на сей раз Ниакрис встретила достойных соперников. Неведомо, кто и где учил этих монахов, но учил он их хорошо. Скорость встретилась со скоростью, точность — с точностью, ловкость — с ловкостью. Случившиеся бы поблизости люди не увидели ничего, кроме ало-серого вихря. Схватка продолжалась несколько секунд, и вот они замерли вновь — даже не запыхавшись. Никто не взял верха, да, наверное, и не мог взять. Монахи остались без своего ловчего снаряда, на лицах их прибавилось несколько ссадин; Ниакрис украдкой потирала ноющий бок.
— Сильна, — с уважением сказал толстяк. — Сильна ты, дева, что ни говори. Храм?
