– Повторяю еще раз: добрый вечер, господин Паргат!
Пленник вздрогнул и проснулся, бормоча что-то маловразумительное. Страд нахмурился, и его лоб пересекли суровые морщины.
– Как? Это все, что ты можешь? Боюсь, это не слишком хорошо.
Посланник Паргат принялся жалобно скулить и хныкать, заметив, что хозяин замка Равенлофт приближается к сложно" му инженерному сооружению, внутрь которого было заключено его тело. Страд поставил канделябр на пол и выпрямился, задумчиво поглаживая подбородок.
– Ах, да, мы ведь, кажется, повредили тебе язык, не так ли, дружок?
Он лениво прикоснулся к острому как бритва серебряному клинку, который висел над самым лицом Паргата.
– Мне следовало предвидеть эту проблему раньше.
Пока граф Страд снимал испачканный кровью серебряный клинок и укреплял на его месте новенький бронзовый кинжал, лорд Сот приблизился, чтобы получше разглядеть орудие пытки. Увидев незнакомое лицо, склонившееся над ним, посланник Паргат принялся хрипеть что-то умоляющее, хныкать и браниться. Сот не понял ни единого слова, однако значение этого невнятного монолога стало очевидно ему, когда он заглянул в исполненные панического страха глаза пленника.
Страд небрежно взмахнул тонкой рукой:
– Простите, лорд Сот, я, кажется, не представил вам постояльца этой милой комнаты. Это – посланник Паргат, глава посольства герцога Гундара, правителя сопредельного герцогства, которое называется Гундарак. Изобретательно, не правда ли? Посланник Паргат был худощавым и не очень рослым человеком, однако, по-видимому, обладал недюжинной силой. От его движения металлическая конструкция застонала и заходила ходуном. Путы, которые охватывали его талию, голени и запястья, были сделаны из странных веревок, сотканных из тонкой стальной проволоки, – они были более гибкими, чем цепи, однако столь же прочными и эффективными. Белая рубаха Паргата – с широким горлом и без пуговиц, была искромсана, и сквозь прорехи были видны свежие розовые рубцы на израненном теле. То же самое относилось и к его испачканным в крови брюкам и башмакам из старой кожи. Каждая дыра в ткани определенно была прорезана тем или иным кинжалом, угрожающе торчащим острием вниз с перекладин и рычагов конструкции.
– Я не сторонник пыток, – извиняющимся тоном сказал Страд, отступая назад, словно охваченный сожалением. Сот, однако, был уверен в том, что граф любуется делом своих рук.
– Остроумное изобретение, – заметил Рыцарь Смерти.
Посланник Паргат судорожно вздохнул и перестал хныкать.
