— Далекая потому, что она чертовски далеко вообще до всего, — сказала Шай, глядя на этот чистый травяной простор, мягко шевелящийся от ветра. И на далекую, далекую, такую тусклую, что возможно это не более чем сон, серую полоску холмов.
— Но черт бы побрал этих цивилизованных людей, а, Ламб?
Ламб спокойно поднял брови.
— Разве не могут они просто быть?
— Может даже займем у них как-нибудь немного горячей воды, — пробормотала Шай, почесывая подмышку. На ней теперь ехало несколько новых пассажиров, не считая пыли, въевшейся в каждую частицу ее тела, и привкуса соленой грязи и смерти от жажды на зубах.
— К черту их, скажу я, и горячую воду тоже! Можете свернуть на юг в Империю и попросить старого легата Сармиса о ванне, если уж так хочется. Или поехать назад на восток в Союз и попросить Инквизицию.
— Их вода может оказаться слишком горячей для комфортной ванны, — пробормотала она.
— Просто скажите, где еще человек может чувствовать себя так свободно!
— Думаю, нигде, — признала она, хотя по ее мнению было что-то дикое во всей этой бескрайней пустоте. Чувствуешь себя раздавленным всем этим пространством.
Но не Даб Свит. Он еще раз наполнил легкие до отказа.
— В нее легко влюбиться, в эту Далекую Страну, но она жестокая хозяйка. Все время впутывает тебя во что-то. Вот как меня, когда я был моложе, чем Лиф сейчас. Лучшая трава всегда за горизонтом. Самая вкусная вода в следующей реке. Самое синее небо где-то за горой. — Он глубоко вздохнул. — И не успеешь оглянуться, твои суставы уже щелкают по утрам, и ты не можешь проспать два часа без необходимости отлить, и внезапно осознаешь, что лучшая страна для тебя где-то позади, и ты никогда даже не оценивал ее по достоинству, когда проезжал по ней, глядя вперед.
— Прошедшие годы любят компанию, — задумчиво сказал Ламб, почесывая звездообразный шрам на щетинистой щеке. — Кажется, каждый раз, как обернешься, там позади все больше этих ублюдков.
— Все начинает напоминать о чем-то в прошлом. Где-то в прошлом. О ком-то. О самом себе, возможно, каким ты был. Настоящее делается призрачным, а прошлое все более и более реальным. Будущее стирается до остатка.
Ламб немного улыбнулся уголком рта, глядя вдаль.
— Счастливые долины прошлого, — прошептал он.
— Люблю, как старые ублюдки треплются, а ты? — Шай приподняла бровь на Лифа. — Чувствую себя здоровой.
— Вы, молодые козявки, думаете, что прошлое можно откладывать вечно, — проворчал Свит. — Много времени, это как деньги в банке. Вы узнаете.
