— Что за Полет! Молодец, хозяйка! Сберегла — так уж сберегла! — хвалил Иван. — Только, Ольга Федоровна, давай скорей в дом, а то простынешь. Время-то ведь — не лето!
— Простужусь — помру. Туда и дорога. Что мне жить без Мити!
«Эх, пожила бы ты для меня!» — подумал Иван, но ведь не скажешь так.
— Ну что ты только молвила! Подумай, у тебя дети есть!
— Дети то ли вернутся, то ли нет. А и уцелеют, так свои семьи заведут — на что я им, старуха? Куда я без Мити…
И она опять заплакала.
— Ольга ты, Ольга! А как вернется Дмитрий, так что же… ему тебя на кладбище искать?
Сказал, а у самого на душе нехорошо стало: «Зачем обманываю?»
— Ну, полно плакать! Давай скорей в тепло.
Пошли в хату. Ольга позвала с собой и Полета.
Он долго обнюхивал Ивановы колени, руку и тихонько повиливал хвостом, свернутым на конце в колечко («Как у Пульки», — подумалось Ивану).
— Никак признал? — спросил борзятник у собаки и положил руку на узкую длинную голову, блестевшую своей чернотой.
Полет не уклонился от ласки, и Ольга порадовалась:
— Понял друга! На, Иван, дай ему пирога…
Охотник гладил и угощал борзую.
Оля! Разреши мне с Полетом сходить в степь. Ему только польза, коли зверя погоняет. Глядишь, тебе русака принесем.
— На что мне твой русак! Возьми собаку, да смотри, чтобы вреда ему не приключилось.
Посидели, побеседовали, условились: послезавтра Иван пойдет с Полетом, лишь бы погода поддержала. А на следующий день Чернов побывал у Романовой опять: Полета к себе приваживал, приучал. Да и к Полетовой хозяйке влекло. Вот бы с кем жизнь устроить!
На первый раз Иван повел борзого в ближние поля, на небольшое время. Не втянут кобель, как бы не подорвать собаку!
Вышли, как только рассвело. Иван вел Полета на сворке и все любовался его стройностью, тонкой, сухой мордой, большими умными глазами, которые зорко наблюдали за всем вокруг.
Спуская Полета с ремня, Иван опасался: а ну как сбежит домой? Но кобель, поскакав, поиграв кругом борзятника, побежал по озими вперед… Километра два прошли они зеленями, пока шагах в тридцати перед Иваном пыхнул русак. Полет рыскал в стороне и в этот момент проверял кучку перекатихи, согнанную ветром под рубеж.
Но лишь борзятник крикнул: «Ту его!» — как Полет мгновенно пометил цвёлого русака, беловатым комком летевшего по озими. Со всех ног рванулся он впоперечь. Русак несся во всю мочь, круто заворачивая влево, но борзой настигал…
Иван бежал по полю за травлей, забыв на радостях про висевший на боку немецкий полевой бинокль (единственный свой трофей).
