— Какая именно? — спросила Элиза и ужаснулась пустому звуку собственного голоса. Воспитанная актрисой, она должна бы лучше играть в подобных сценах.
— «Татуированный герцог». Меня уверили, что все в Англии читают эту газетенку' — от короля до последней судомойки.
— Ах да, эта, — справилась с собой Элиза. — Где упоминалось про гарем.
— Этот идиот Бэзил разнес сплетни по всему городу, — проворчал Уиклифф. — Чего он только не наболтал!
— И все неправда? — спросила Элиза.
— Ну уж не сотни за одну ночь. Нельзя по-настоящему заниматься любовью всего лишь несколько минут, которые выпадут каждой, если ублажать весь гарем.
— А сколько времени нужно, чтобы по-настоящему заниматься любовью с женщиной? — спросила Элиза. Простое любопытство, конечно. Научный разговор.
Это рассмешило угрюмого герцога.
— По меньшей мере, нужна целая ночь, от заката до рассвета, — сказал он и бровью не повел.
Он поймал ее взгляд и смотрел на нее с такой настойчивостью, что Элиза не могла отвести глаза. Ей хотелось отбросить осторожность и слиться с ним в безумном страстном порыве. Но ее положение — и в его доме, и в «Лондон уикли» — зависит от ее сдержанности.
— Вы можете изложить свои возражения редактору газеты, — проговорила она, овладев собой. — Я слышала, так делают.
Уиклифф ответил ей скептическим взглядом и горьким смешком.
— Вы действительно думаете, что можно исправить вопиющую неправду, всего лишь написав в газету?
— Скорее всего это ничего не решит, но, возможно, успокоит ваш гнев, — сказала Элиза и снова принялась мести пол.
Удивительные вещи творят письма редактору — она сама оказалась среди корреспондентов «Лондон уикли» благодаря письму. Но не рассказывать же об этом герцогу.
— Дорогая! — промурлыкал Уиклифф, как опытный заклинатель. — Моя дорогая Элиза. Мой нрав успокаивает стрельба. Особенно по живой мишени. Швыряние мебели или бутылок о стену также обладает успокаивающим действием. Писать письмо какому-то гнусному редактору — это… Меня успокоило бы, если бы я мог пронзить его пером, как кинжалом, а письмо использовать вместо кляпа.
Элиза в ужасе взглянула на Уиклиффа. Он только пожал плечами.
— Я всего лишь горничная, ваша светлость, — сказала она, придя в себя.
— Искушающая, интригующая и дерзкая горничная, — уточнил он.
С горящими щеками и скачущим сердцем Элиза присела в реверансе:
— К вашим услугам.
— Мне нужно что-то сделать с этой газетой, — вслух размышлял Уиклифф. — Особенно с этой проклятой колонкой. Она разжигает скандалы и губит мои планы. Она спугнула Королевское общество, возмутила и ошарашила свет. Если этому не положить конец, будет еще хуже.
