Эрин не обращала решительно никакого внимания ни на своего адвоката, ни на суперинтенданта Чамберса. Энни было ясно, что ей необходимо выговориться, высказать то, что сводило ее с ума. И не важно кому, главное — сказать.
— Это я виновата. Я виновата в том, что папа погиб. — Эрин посмотрела на Чамберса, потом на Лайтхолм. — Мы услышали, что кто-то барабанит в дверь и кричит, чтобы мы открыли. Папа попросил меня поглядеть, кто там, у него колено болело, и грудь тоже — из-за стресса. И ангина у него была. А я сказала… я сказала: «Пошел к черту». И что он может сдать меня в полицию, если ему так хочется, помешать я не сумею, но хрен я пойду и сама впущу в дом гестапо. — Она закрыла лицо руками и расплакалась. — Это я сделала! — горько рыдала она. — Господи, прости меня, это я его убила. Папа, бедный мой! Это я во всем виновата.
Ирэн Лайтхолм наконец обрела дар речи:
— Все, допрос следует немедленно прекратить, мне кажется, это самоочевидно. Мисс Дойл тяжело переживает смерть отца. Я так понимаю, никакого обвинения ей пока не предъявлено и, сколько я могу судить, никаких веских улик против нее нет. В этой связи предлагаю сейчас же отпустить мою клиентку. Вы можете оставить ее под надзором полиции, этого достаточно, надеюсь?
— Согласен, — сказал Чамберс. — Самое время на этом остановиться.
Интересно, подумала Энни, а он вообще понимает, что поддерживает сторону защиты? Она молча вышла из-за стола и присела рядом с Эрин, ласково обняв ее за плечи. Энни ожидала, что девушка оттолкнет ее или останется безучастной, но та всхлипнула, уткнулась ей в плечо и, как ребенок, залилась слезами.
Джафф жил в двухкомнатной квартире с балконом на Хлебную пристань, на канале Лидс — Ливерпуль. Трейси никогда не бывала у него, но однажды вечером они с Эрин проходили мимо, и та обратила внимание подруги на бывший склад, реконструированный под модное жилье, с рестораном на первом этаже. Очень прикольно.
Под навесом на набережной сидели за столиками люди, пили вино и болтали, глядя на изменчивый нежный закат.
Трейси нашла кнопку с его именем и позвонила в домофон.
Джафф ответил почти сразу и, похоже, обрадовался. Он впустил ее в подъезд, и она поднялась на лифте на четвертый этаж. Джафф ждал в прихожей и, галантно махнув рукой, пригласил Трейси в небольшую, но очень светлую комнату, служившую разом гостиной, столовой и кухней. Там царил полнейший беспорядок, повсюду валялись газеты, журналы и диски, стояли пустые стаканы и чашки, в раковине высилась гора грязной посуды, а на ковре темнели застарелые пятна — не то от вина, не то от кофе. Обстановка была выдержана в сине-зеленых тонах — на вкус Трейси, слишком холодная гамма. Телевизор показывал канал Би-би-си. Передавали новости. На полке возле телевизора Трейси увидела несколько фотографий в рамках. Почти на всех красовался сам Джафф, весело позирующий на фоне каких-то экзотических пейзажей, однако внимание Трейси привлекла фотография редкостно красивой женщины в цветастом сари. Золотистая кожа, длинные блестящие темные волосы, высокие точеные скулы, большие глаза, породистый тонкий нос — чудо как хороша. Наверное, супермодель. Его подружка?
