Петербургская повесть | страница 17

Инспектор морщился, хмурился, обрывал на полуслове. Наконец буркнул:

— Довольно.

Князю Гагарину Храповицкий донес, что присланный на испытание Гоголь-Яновский оказался совершенно неспособным не только к трагедии или драме, но даже к комедии. Что он, не имея никакого понятия о декламации, даже и по тетради читал очень плохо и нетвердо, что фигура его совершенно неприлична для сцены и в особенности для трагедии, что он не признает в нем решительно никаких способностей для театра и что, если его сиятельству угодно будет оказать Гоголю милость принятием его на службу к театру, то его можно было бы употребить разве только на выход.

Последнее выражение обозначало статистов, которые по ходу действия приносили письма, подавали стулья, изображали толпу гостей, не раскрывая рта.

Гоголь за ответом не явился. Он и так понял, что путь на сцену ему заказан.

Той же осенью Гоголь перебрался из дома Иохима на новую квартиру. Вместе с двумя своими «однокорытниками» (так он называл питомцев Нежинской гимназии), Прокоповичем и Пащенко, снял квартиру на Екатерининском канале, у Кокушкина моста, в огромном пятиэтажном доме купца Зверкова.

Это был настоящий Ноев ковчег, бесчисленных обитателей которого объединяло одно — вечная забота о хлебе насущном. Гоголь и его друзья поселились на пятом этаже.

Некто Светличный, любитель присочинить, побывав в Петербурге, порассказал Марии Ивановне небылицы про жизнь ее сына. «Не верьте Светличному… — писал Гоголь матери, — когда он видел, чтобы у меня пировало множество гостей на мой счет? Когда я нанимал квартиру, состоящую из 3-х комнат один? И теперь нанимаем мы 3 комнаты, но нас три человека вместе стоит, и комнатки очень небольшие».

До пиров ли тут было, когда Гоголь не знал, как прокормить себя и Якима, заплатить за квартиру, купить новую пару исподнего белья — старое проносилось до дыр.

В это время в Петербург приехал генерал-майор в отставке Андрей Андреевич Трощинский, родной племянник покойного Дмитрия Прокофьевича, унаследовавший огромное состояние дяди.

Марии Ивановне Андрей Андреевич приходился двоюродным братом. И хотя он не отличался щедростью по отношению к своей вдовой небогатой родственнице, но, видя бедственное положение Никоши, которого знал с детства, решил ему несколько помочь. Дал немного денег и нажал кое-какие пружины для определения на службу незадачливого юноши.