– Красота!
Игнатов задумчиво кивнул головой, не отрывая глаз от прекрасного зрелища. Они оба – уроженцы этих мест, только Николай жил до весны сорок второго в Орджоникидзе и даже не успел перевезти семью, как пришлось отходить вместе с фронтом назад. Ему, как и Валентину, были близки картины предгорного ландшафта. Рыжов, истый россиянин с Вологодщины, не любил гор: слишком много тайн кроется в них. Он равнодушно зевнул и прикорнул, склонив голову на плечо, – уже три месяца хронически не высыпался.
Николай и Валентин шёпотом переговаривались. Чернов рассказывал подробности своей последней вылазки в партизанский отряд «Иван», названный так по имени командира. Это с его помощью он проводил операцию «Дас Фенстер». Сам Иван несколько груб, излишне суров, зато смекалист и порядок установил железный. Потому и слава идёт об успехах отряда. Не так давно в станице Каменномостской он разгромил гарнизон вышколенных горных стрелков из корпуса генерала Конрада.
Первым заметил появление немецких «юнкерсов» Захаров. Он беспокойно заёрзал на сиденье, приоткрыл дверцу, выглянул: точно, самолёты летели, казалось, прямо на них.
– Воздух! – поднял всех зычным голосом водитель и остановил машину у кювета.
Все четверо выскочили из «эмки» и кинулись на землю. Самолёты, обстреляв передовые позиции, заметили машину и, дав по ней несколько очередей, улетели. Захаров подбежал к «эмке» и, бегло её осмотрев, закричал:
– Вот сволочи! Девять пробоин! Ну, прямо сито мне из машины сделали!
Однако «эмка» осталась на ходу.
– Поехали, поехали! – заторопил водитель.
– Да погоди ты! – крикнул Николай. – Тащи санитарную!
Тут только Рыжов и Захаров заметили бледное и растерянное лицо Игнатова, сидевшего на краю дороги.
– Как же это, а? – приговаривал Чернов, помогая Валентину снять стёганку. – Что же это, а?
Рыжов уже вытаскивал бинты, быстро скручивая из них жгуты. У Игнатова оказалось сквозное пулевое ранение руки.
– Кость вроде не раздроблена, – утешал его Николай, ощупывая руку.
– Да и не болит почти, – словно оправдывался Игнатов. – Присыпать бы порохом, как делали солдаты Суворова, да где пороху взять…
– Вот мать твоя старушка! – присвистнул Захаров.
– Хорошо, что успели выскочить из машины, – говорил Рыжов, перевязывая руку, – а то бы всем нам хана.
– Да, кость цела, – заключил Николай, осмотревший рану, – так что скажи спасибо.
– Кому? – невесело усмехнулся Игнатов.
– Фрицу, – вставил Рыжов, застёгивая санитарную сумку. – За то, что не совсем тебя укокошил. Ещё повоюешь.
