Это была одна из закусок, после которой самый крепкий самогон бездействовал.
Гнать самогон не разрешалось, конечно. Наезжал иногда для испуга участковый милиционер из района — Стройков Алексей Иванович.
Вот и на этот раз свернул он на дымок, курившийся из надбрежных олешников.
Привязал коня за куст на лужайке, скрытой от хутора ольхами. Приподнял ветку и глянул из-под нее. Прямо перед ним самодельный аппарат, похожий на артиллерийское орудие, дымит, как в минуту жаркого боя. В тени на скамейке сидел Никанор, задумался, что и не заметил, как из-за кустов вышел Стройков в милицейской форме, в фуражке. На ремне револьвер в желтой кобуре. Хромовые сапоги чисты: перед хутором суконкой налощил. Молодой еще, с веселой хитрецой в голубых глазах.
— С поличным, Никанор Матвеевич?
Никанор вскочил со стукнувшим в сердце страхом…
Вот не ждал!
— Или не узнал? — с веселым удивлением сказал Стройков.
— Как же это не узнать? Знаем вас и почитаем всемерно.
Стройков снял фуражку. Волосы сумрачны, с сединой, проколовшейся на висках, смяты и влажны от пота. Никанор подставил скамейку. Но Стройков сел в траву, в прохладок под лозы.
Трещал костер под большим чугуном, в котором кипела барда.
— Дымит завод? — сказал Стройков и попугал: — Додымится!
— Пропади он пропадом! — выругался Никанор.
— Что это? Или план не выполняет?
— Выполняет.
— А качество?
Никанор в растерянности взял стакан: шутит?
— Похвались, похвались, — подсказал ему Стройков. — Что делать. А то особой беседы не будет.
Никанор сполоснул стакан в ведре и из большого, литров на восемь, кувшина налил.
«Что за беседа у него на уме, о чем?»
— Погодили бы вы до закуски. Сейчас мигом, — хотел Никанор сразу сходить домой и обдумать по дороге свою тревогу, но Стройков взял стакан. Спустился к берегу, цыппл и сразу зачерпнул стаканом воды из Угры.
— Крепка, — с восхищением сказал Стройков и опять завалился под куст. — Природа… Я тут, при деле бы, и капли не взял. А то природа. Перед природой тянет.
— Закусочка вот еще будет.
— Я так, на миг. А посидел бы. Дела…
— Успеется все, Алексей Иванович. Чего не посидеть, раз охота есть?
— Охота есть. На такое все охотники, Да дела ждут.
— И то гляжу, все на коню да в дороге, — сказал Никанор, подтрапливая так Стройкову, который это заметил, хотя уже и привык, что люди держались с осторожностью, хитрили и льстили перед его властью.
— Есть в смоленском мужике, заметил я, одна этакая черточка, — заговорил Стройков. — Как тебе сказать, жилка, что ли? Не в душе, нет. Душа — это особое. А вот перед душой хитрая жилка, тонкая, вроде паутинки, только не рвется. Цоп в нее — и попался, а душа во все глаза глядит, свое думает и решает. Я тоже из смоленских и знаю про эту жилку, и, когда чужая душа на меня глядит, я сам гляжу, свое думаю и решаю.
