Женщина поспешила следом.
Они шли в молчании и остановились только один раз — когда крефф снимал заклинание с двери в свой покой.
Майрико зашла, не дожидаясь приглашения. Она знала — приглашения не последует.
Лекарка огляделась. В этой комнате она ни разу не была. Впрочем, и смотреть тут оказалось не на что — лавка, стол, сундук, окно. Клесх, не обращая внимания на самовольную гостью, стаскивал через голову рубаху. Целительница впилась глазами в твердое, перевитое жилами тело. Она понимала, своим равнодушием маг гонит ее, принуждает обидеться и уйти. Но уйти она не могла. Отчего-то именно сегодня не могла.
Не мешала даже его всегдашняя резкость. А еще женщина видела следы безобразных ран по телу и одну, особенно страшную на боку — словно что-то смяло ребра, продавливая их внутрь. Она знала, что в непогоду или, если сильно перетрудиться, такая рана будет дергать как гнилой зуб и не давать покоя. Но Клесх никогда не приходил в лекарскую.
— Болит? — спросила майрико, кивая на его изуродованный бок.
— Нет.
— Я могла бы… — она протянула ладонь, собираясь коснуться.
Мужчина отстранился.
— Обойдусь.
Она поджала губы, понимая, что вот-вот, и расплачется. А ведь когда он говорил с ней о выученицах он был… была почти таким, как прежде, и она даже решила… А сегодня, он единственный, кто встал на ее сторону. И теперь его тоже вышвыривают из Цитадели, как щенка. Из-за нее. Опять. Что мешало ему промолчать! Ведь знает, Глава не упустит случая лишний раз его наказать.
— Клесх… — она вырвала у него из рук плотную рубаху, которую он собирался вздеть, и отшвырнула в сторону.
Мужчина проводил одеяние мрачным взглядом и перевел глаза на целительницу. А та, ничего не объясняя снова, шагнула к нему и прижалась всем телом.
Жестокий и подлый поступок.
— Прости меня, меня, прости! — она шептала это в его твердое голое плечо. — Прости.
— Я простил. Давно, — как хорошо, что она не знает, каких усилий ему стоит говорить так спокойно!
Лекарка вскинула полные отчаяния глаза на мужчину и, не увидев в его взгляде даже тени ответной теплоты, отступила.
Он никогда ее не простит. А она никогда не сможет рассказать, почему однажды предала его. Почему отвернулась тогда, вместе со всей Цитаделью.
Какими глупыми они оба были! Она считала себя мудрее… как же! Старше на целых три года, а он кто — мальчишка! Она хотела отвести от него опасность, спасти. А получилось, убила то единственно ценное, что между ними было.
И она до сих пор помнила его глаза. Кажется, именно тогда они безнадежно опустели и стали похожи на мертвую пустошь. Когда она сказала, что от его любви слишком много беды и глупости. А Цитадель не прощает ни того, ни другого.
