На втором этаже — две спальни. К одной из них примыкала ванная с туалетом. Французские окна выходили на крошечный кованый балкончик с парой стульев, круглым металлическим столом, там имелись и несколько огромных горшков с цветами. Впрочем, цветы в них жили недолго — то ли из-за частых дождей, то ли из-за непрекращающегося ремонта у соседей. Над спальнями располагался переоборудованный в кабинет чердак.
Дом был битком набит всевозможными безделушками. Столики на тонких изогнутых ножках, инкрустированные перламутром и слоновой костью, служили своеобразными стендами для искусно размещенной коллекции. Экспозиция была весьма разнообразна. Окаменелости, каменные чаши, амфоры, викторианские шкатулки, отделанные ракушками, вазочки из лиможского фарфора. Ну и сугубо природные сувениры: друзы хрусталя и других кристаллов, агаты, гладкие камушки с пляжей и причудливые раковины. В общем, трофеи со всего света. София точно помнила, что откуда привезено, где найдено и как называется. На стенах висели картины, в основном абстрактные пейзажи ее знакомых художников, и еще множество статуэток на полках и полочках, в каждом углу. В современном стиле, сделанные из самых разных материалов, начиная с мыльного камня и заканчивая латунью.
Еще София обожала маски. Маски висели между картин — темного дерева из Африки, крошечные и яркие из Южной Америки, разрисованные керамические — из дальневосточных стран. И еще повсюду были разложены перья, сухие пучки папоротника и цветов, крошечные черепа каких-то мелких животных из пустыни Невада. Среди прочего — чей-то позвонок из Перу, кусок Берлинской стены и разноцветные четки из Стамбула, которые София повесила над каминной доской. София обожала все эти штучки и чувствовала себя ответственной за их судьбу — постоянно ухаживала за ними, полагая, что они должны «прожить» куда дольше ее самой.
Бэнкс считал, что она слишком серьезно к ним относится, однако именно благодаря «штучкам» София установила-таки в доме современную сигнализацию. Правда, иногда Бэнксу казалось, будто он попал в музей, а София — смотритель. Может, он и сам — выставочный экземпляр? Домашний, совершенно ручной детектив, которого не стыдно продемонстрировать друзьям-художникам. Впрочем, с чего он это взял? София никогда не давала ему ни малейшего повода так думать. Хорошо бы, конечно, знать, что творится у Софии в голове. Что для нее важно, что ее вдохновляет. Бэнкс как-то вдруг понял, что почти ничего о ней не знает. Скрытная оказалась женщина, нарочно окружала себя большим количеством людей, ведь в толпе проще затеряться.
