— Папань, сильно они тебя?
— Пугали, и только. Не думай об этом.
— А чего ты шатаешься?
— Вот те раз! Я ж хромой. А ты чего скривился?
— Я ничего… нормально.
— Врешь! Ты же идти не можешь!
— Да это я к тебе приноравливаюсь.
— Избили тебя?.. — ослабевшим голосом спросил Алексей Иванович.
— Юрка! — послышался радостный вопль.
К ним подбежала Настя. Отец с сыном остановились. Девочка с размаху обхватила Юру, тот побледнел от боли и чуть не упал.
— Что с тобой? — спросила Настя.
— Ничего…
— Какой-то ты не такой…
— Ногу подвернул… — небрежно сказал Юра.
Настя чуть подумала и нашла самое верное лекарство для своего друга. Она вынула из кармана комок серого клейкого теста и протянула Юре.
— Что это?
— Пирог с хлебом. Ксения Герасимовна испекла.
— Я сытый, — соврал Юра.
— Возьми на потом. У меня еще есть.
— Тили-тили тесто, жених и невеста!.. — послышалась старая как мир детская дразнилка.
Настя яростно обернулась. Какой-то сопляк в большой взрослой кепке со сломанным козырьком кочевряжился по другую сторону буерака.
— Всыпь ему хорошенько! — попросил Юра. — Я бегать не могу.
Настя с воинственным кличем устремилась в погоню, а отец с сыном поспешно заковыляли прочь.
Как из тумана, выросла перед ними старая ветла.
— Знаешь, какое это дерево?.. — каким-то далеким голосом произнес Алексей Иванович.
— При царе Петре посаженное? — тоже издалека отозвался Юра.
— Да нет. Это целебное дерево. Коснись его — и всякую хворь как рукой снимет.
Сошли они с дороги, добрались, шатаясь, до ветлы и прижались к ее шершавому стволу…
Видать, и впрямь сообщилась им целебная сила дерева. Когда явились домой, собиравшая на стол Анна Тимофеевна даже и не заметила, что муж с сыном малость не в себе.
— Садитесь! — сказала она, ставя две жестяные миски на одноногий, грубо сколоченный столик.
Те переглянулись и взяли тарелки в руки.
— Чего же вы не садитесь? — удивилась Анна Тимофеевна.
— Знаешь, мать, — сказал Алексей Иванович, — мы решили принимать пищу по красивому заграничному способу.
— Это еще что такое?
— Как на званых, исключительных приемах, по-нашему — встояк, по-ихнему — а-ля фуршет…
Ночь в землянке. Слабо чадит самодельная коптилка. Юра лежит на животе, задумчиво жуя «пирог с хлебом».
Отец постанывает во сне и будто сам себя обрывает. Зоя и Бориска спят тихо. Валентин пытается читать, но плохо видно, и сон клеит ему глаза, Анна Тимофеевна чинит какую-то одежду.
— Мам, — шепотом говорит Юра, — для чего люди женятся?
— Вот те раз! Чтоб детей иметь.
