– Значит, ты порвал с нами? – спросил Эдик.
Теодорих вздохнул.
– Ты хочешь, чтобы я восстал против той власти, которую представляю? Хотелось бы начать снова, но поезд мой ушел.
– Мы же привели тебя к власти!
Он усмехнулся.
– Как говорил Прометей устами прекрасной Аспазии: «Болезнь такая, видно, всем правителям присуща – никогда не доверять друзьям».
Во мне пропало мелькнувшее сочувствие понимания.
– Изменять гуннов не нужно, – сказал я. – Они сами изменятся, если дать им свободу.
– Это все твои сказки о пропавшей родине! – озлился он, хотя знал о прилетевшей «тарелке».
– Никто не знает, какие залежи достоинства и надежды таит в себе человек.
– И какой бунт, как ты же повторяешь, бессмысленный и беспощадный, сметет нас в хаос. Гунн несет в себе анархию. Только Общественный договор держит его в узде.
Эдик произнес вдохновенным тоном:
– Человек таит в себе безграничный океан, в котором мы еще не раскрыли миллионную долю загадок.
Теодорих разозлился.
– Откуда это вам известно? Я столкнулся с этим «безграничным океаном» лицом к лицу. Сначала подмывало организовать публичные казни этих пройдох. Теперь понял – бесполезно. Лучше оставить, как есть. Черт с ними, когда-нибудь они станут лучше, и надо делать то, что возможно. И сразу полегчало.
Мы слегка удивились: неужели изменится политика? Он теперь мыслил борьбой под ковром. В тон ему я попросил:
– Парламент или «новые гунны» что-то готовят против нас. Просим защиты. Наша Академия Ильдики растит новых людей. Они выдавливают рабов из себя, а не из других. Это единственный путь изменения гуннской натуры. Мы верим в это, и просим поддержки.
Тедорих насторожился. Эдик уточнил:
– И просим привилегий для Академии. Освободить от податей.
– Я слежу за вами, – поднимаясь, бодро сказал Теодорих. – Обещаю помощь.
Мы встали, не притронувшись к еде.
* * *
Мне удалось снова побывать в стране гиксосов, где мы были счастливы с Ильдикой. После переезда на новый остров границы наших стран были забыты в суматохе обустройства, и поездки за границу не возбранялись.
Театр Аспазии гастролировал по стране. Я боялся возвращения прежних чувств. Но там, на новом месте все было по-другому.
Нас встретили восторженно, как старых знакомых. О театре Аспазии знали как о лучшем в их мире. Не говоря уже обо мне – я был чем-то вроде вести, как бы у нас сказали, «американской мечты». Мы прокладывали новый путь из гуннского варварства, которым шли и они.
Здесь нас впервые отпустила тревога на сердце, когда не знаешь, что с тобой произойдет. Действительно, приехали в страну свободы.
