Юность | страница 43
— Перестань… успокойся… Ты славный… Ты добрый и такой умница… Будь мужчиной!.. Я не люблю, когда плачут мужчины… Будь сильным и гордым, каким я тебя встретила…
— Ты не любишь меня… Нет, не любишь…
— Милый! я не умею любить так, как ты хочешь… Только раз в жизни я жестоко обманулась в любви и теперь… не умею, мой чистый, честный, хороший!.. Ты мне нравишься… очень…. может быть, я, ну, как тебе сказать…
— Правду, правду! — шептал я, не поднимая головы.
— Может быть, я могла бы тебя любить так, как я умею… Но тебе надо другое… Ведь тебе мало моих глаз, моих волос, рук, моих губ… А я больше не сумею дать тебе… Я… моя любовь, как подснежник: быстро пропадает… Бери себе твою Маргариту… А я… я…
— Это была ошибка!.. Клянусь, только ошибка…
— А я красивая… но неверная… «Кармен»… Понял? Да?
— И всё-таки я люблю тебя, только тебя… Какая бы ты ни была…
— Я пустая… гадкая… неумная… Ты присмотришься к моей красоте, и ничего у тебя не останется… Ты моложе меня…
Заворчала вдруг Джальма и уставилась на дверь… Мы стихли, но я не мог поднять головы с колен Калерии… Открылась дверь.
— Подлая тварь! Убирайся вон! Пощади мальчика!
— Мать! Уходи вон! Не смей ее оскорблять! — закричал я, поднявшись на ноги.
— Мерзкая, развратная…
— Молчи!
— Гадина! — задыхаясь, прохрипела мать и, выйдя за дверь, громко сказала:
— Я позову кучера, чтобы он вытащил тебя за волосы…
— Ах, вы вот как! Хорошо… Идите…
Я схватил со стены ружье и дрожащими руками стал вкладывать в него патроны.
Калерия захохотала, вскочила с дивана и, приблизившись, обвила руками мою шею сзади: крепко поцеловала в щеку и шепнула на ухо:
— Да, меня так еще не любили… На, целуй мерзкую, развратную гадину… в глаза, в губы! во что хочешь… Ах, какой ты красивый!.. Скоро рассвет… Посмотри в окно: уже вздрагивает небо и потухают звезды… Целуй!..
………………
Розовым полымем загоралось небо на востоке. Проснулись в саду птицы и, попискивая, стали покачивать под окном ветки сирени. Предутренней прохладой тянуло из окна. Было странно тихо, словно пробуждающийся день боялся еще уходящей ночи и осторожно крался по мягкой росистой траве и сыроватым земляным дорожкам, приглядывался и прислушивался…
— Пора… Занимается утро.
— Милая, милая!.. Как ты красива!.. Не могу оторваться от твоих затуманенных глаз…
— Опять слезы?.. Ты уронил одну слезку мне на плечо… Горячо и щекотно… У, какой… бяка!.. Пора, пора… Сказка кончилась.
— Ты не поедешь… сегодня.
— Не могу, голубчик.
— Нет, нет… Не поедешь. Теперь ты… моя ты! Не отдам!.. Никому…