— Вижу, ты вырос в невежестве, — сказал сурово домулла. — Только о навозе и говоришь. Давай начистоту. Чего тебе от нас надо? У тебя свои дела — у нас свои.
— Хоть ты и домулла, а ничего не понял. А?
Он протянул над дастарханом руки, прочитал фатиху и встал. Домулла весь напрягся, сердце сжалось. Шо Мансур тоже встал и сделал шаг, чтобы загородить «нищему» дорогу.
Одноглазый тогда зычно воскликнул:
— Обычай!
Помолчал и заговорил:
— Слушай, урус! Я был твоим гостем. Я был в лохмотьях и грязи. Ты не погнушался посадить меня рядом с собой. Накормил меня, когда я был голоден. Да. Я был твоим гостем, урус!
Тяжело сопя, он ушел. За ним выбежали «усатые». Тишина вечера наполнилась стуком копыт.
На пороге соседней комнаты стоял строгий, невозмутимый Мирза Джалал. Откинув полу халата, он засовывал в кобуру маузер.
— Какое великодушие! — восхитился Шо Мансур.
Насупившись, Мирза Джалал проговорил:
— Проклятый добр потому, что устал от зла.
— Ему невыгоден шум, — проговорил домулла. — Он занят одним — ищет девушку, и времена не те. Знает, что ему несдобровать, если нападет на нас. Пенджикент-то вон — напротив. А иначе разве он вспомнил бы о благородном обычае?
«Похож на языческого идола, — думал домулла, невольно прижав руку к груди. Сердце все еще ныло. — Надо быть превосходным физиономистом, если хочешь прочесть что-нибудь под маской непроницаемости у нашего Мирза Джалала».
А Мирза Джалал смотрел в окно и медленно говорил:
— Так... Проклятый уехал. Псы его уехали. На дворе никого. Но они могут вернуться. Так-то, мой дядюшка, уважаемый Шо Мансур. Прикажите седлать коней. И минуты здесь нельзя оставаться. Возблагодарим бога. Они не тронули наших коней. Умоляю, Не подходите к окну.
Но домулла вскочил, подбежал к окну и распахнул его створки. Он высунулся наружу и, казалось, сейчас выскочит во двор прямо со второго этажа.
— Прошу вас! Не стойте там. Они могут стрелять, — сказал дрожащим, прерывающимся голосом Шо Мансур. Он бессильно упал на подстилку и картинно заломил руки. — Иншалла! Вы избавились от гибели. Этот сатана не выпустил из рук живым ни одного уруса.
Не обращая на него внимания, домулла спросил у Мирза Джа-лала:
— Что нам делать?
— Почтительно напомню. Только что я сказал...
— А-а! Уехать! Сейчас? Из Афтобруи?.. Сейчас-сейчас?.. Нервно он повернулся на стук двери. Семеня короткими ножками, тревожно оглядываясь, прокрался Ишикоч.
— Бог мой! Он ничего не сделал? — Маленький самаркандец бросился в неудержимом порыве к домулле и, схватив его за руку, припал к ней щекой.
