И опять сказалась полная потеря воли. Ведь когда оя сюда, он и слова не хотел говорить о коране. И кто его пот за язык? Ведь Бош-хатын все прибрала к рукам, и теперь она и коран с письмами приберет. Он знал, что теперь Бош-хатын не пропустит мимо девушку. Впрочем, ей не нужна девушка. Ей понадобился коран, о котором должна знать девушка.
Учинив, как говорится, «крик и вопль», выпалив единым духом столько гнусностей и отвратительных ругательств, сколько хватило бы на скандал с участием целого базара, Бош-хатын лишний раз напомнила супругу и повелителю, насколько он ничтожен. Оставалось утешаться, что и пророку Мухаммеду горько приходилось с его первой женой Хадиджей, и все потому, что она была богатой вдовой, а он лишь бедным приказчиком. Увы, как сходственно его, Сеида Алимхана, положение с жизнью всеблагого основоположника ислама!..
— Мы говорили о вере исламской, — наконец удалось ему втиснуться в поток слов Бош-хатын. — Печальная новость... бухарский гонец... принес... твой дядя... Абдурашид...
До жадности любопытная ко всему, что происходит с ее родственниками, Бош-хатын мгновенно забыла о француженке и ее дочери и соизволила обратить взор на своего супруга.
— Что с моим дядей... муфтием? Горе мне!
— Гонения! Притеснения! — подзадоривал Сеид Алимхан. Поистине удача, что он вспомнил об Абдурашиде. И он продолжал:— В Бухаре и Самарканде почтенные улемы проливают слезы горя... злокозненность властей... На дверях медресе вот такой замок... Почтенный казий среди песков пустыни Нур-ата... изгнанник... конечно, священное место... молится — пророк Иисус ударил скалу посохом... чудо... священный источник... однако казий в нищете... Есть нечего...
— Эй! — заорала Бош-хатын так, будто стояла на вершине холма, а не сидела на семи подушках в михманхане. — Эй! Что с моим дядей? Вы перестанете заплетать в косу свой длинный язык? Здоров ли дядя? Жив ли? Горе мне!
Ахать и охать она перестала, лишь когда по приказу эмира принесли письмо. В нем весьма прозрачно намекалось на необходимость «подсластить горечь кусочком халвы» во рту столпа ислама Абдурашида-казы, а также и многих других почтенных лиц, лишившихся своих приходов и доходов.
— И что вы думаете? — насторожилась Бош-хатын.
— Наше посещение... любезной супруги... наведались узнать о здоровье... вопрос также услаждения горечи… кусочек халвы… один... другой... хорошо бы...
