Он увидел в соседней комнате стол, заваленный книгами и бумагами. На полках тоже стояли книги, на стене висели карты.
«Кто же живет здесь? — мучило Сеню любопытство. — Не сам ли Бог привел меня сюда, и я найду здесь покровительство и помощь?»
Девушка поняла любопытство молодого человека и сказала:
— Вы находитесь в доме секретаря русского собрания при Академии наук, профессора элоквенции [4] и пиита, Василия Кирилловича Тредиаковского.
В голосе молодой девушки послышалась гордость.
— А я его дочь, прозываюсь Варварой, — закончила она.
Хотя Сеня смутно слышал о пиите и ученом Тредиаковском, но слова «академия», «профессор» совершенно ослепили его, и он смущенно, почти с благоговением опустил голову.
— А кем вы изволите быть, сударь? — без стеснения спросила Варвара.
Сеня сказал.
Узнав, что он поповский сын из Саратовской губернии, Варвара весело улыбнулась.
— А батюшка тоже поповский сын, — отозвалась она, — да и сосед вам, потому что он из Астрахани. Вот славно, — батюшка, наверное, рад вам будет.
Милое, свободное обращение девушки ободрило Сеню. Он забыл свою робость и с удовольствием подумал снова, как было бы хорошо остаться здесь. Только мысль о том, что ее отец такой ученый, академик, смущала и пугала его. Как-то он отнесется к бедному, неученому поповскому сыну?
— А по каким делам вы в столицу явились? — снова спросила Варвара.
Сеня охотно начал свой рассказ, но не успел он сказать и нескольких слов, как в сенях послышались чьи-то шаги, потом кашель.
— Это батюшка вернулся! — воскликнула Варвара, вскакивая с места и бросаясь в сени.
Несколько мгновений Сеня слышал в сенях ее торопливый шепот, потом дверь растворилась, и на пороге показался мужчина в сером грубом камзоле, перепоясанный шпагой.
Сеня с сильно забившимся сердцем вскочил с места и низко поклонился.
Вошедший мужчина был человек средних лет, невысокий, коренастый, чуть-чуть полный.
Голова его казалась очень большой, под коротко остриженным напудренным париком. Лицо у вошедшего было полное, круглое, с небольшим тупым носом.
В этом лице особенно поражал лоб, очень высокий и сильно выдающийся. Небольшие глаза глядели зорко и проницательно. Верхняя часть лица ясно говорила об упорстве, энергии, привычке к умственной работе. Но выражению ее странно противоречили губы с какой-то привычной, растерянно заискивающей улыбкой.
Он не без достоинства ответил на низкий поклон Семена и, протянув ему руку, произнес приятным голосом:
