Обѣдъ начался.
Старый учитель зналъ Іоганнеса еще въ дѣтствѣ и между ними сейчасъ же завязался разговоръ. Онъ разсказывалъ, что въ молодости тоже писалъ стихи, они еще цѣлы у него, и Іоганнесъ долженъ когда-нибудь почитать ихъ. Его пригласили теперь на семейное торжество по случаю помолвки Викторіи. Хозяева дома пригласили его въ память прежней дружбы.
— Я не читалъ вашихъ произведеній, — сказалъ онъ. — Когда, мнѣ хочется читать, я перечитываю свои стихи, они хранятся въ моемъ столѣ. Послѣ моей смерти они должны бытъ напечатаны; я хочу, чтобы публика узнала, кѣмъ я былъ. Да, мы старые люди, не спѣшили сейчасъ же все нести въ печать, какъ дѣлаютъ теперь. За ваше здоровье!
Обѣдъ подходилъ къ концу. Хозяинъ дома постучалъ о стаканъ и поднялся. Его важное худое лицо было растрогано и на немъ свѣтилась радость. Іоганнесъ низко опустилъ голову. Его стаканъ пусть и никто не думалъ наполнить его; онъ наполняетъ его до краевъ и снова опускаетъ голову. Теперь начинается!
Онъ сказалъ длинную, прекрасную рѣчь, принятую съ радостнымъ шумомъ; помолвка была объявлена. Со всѣхъ сторомъ стола неслись добрыя пожеланія дочери хозяина дома и сыну камергера.
Іоганнесъ залпомъ выпилъ стаканъ.
Черезъ нѣсколько минутъ нервное состояніе его прошло и онъ успокоился. Шампанское успокоительно подѣйствовало на него.
Онъ слышалъ, какъ отвѣчалъ камергеръ, какъ кричали браво и ура и чокались стаканами. Одинъ разъ взглянулъ онъ на Викторію; она блѣдна, измучена и не поднимаетъ глазъ. Камилла, улыбаясь, киваетъ ему, и онъ отвѣчаетъ тѣмъ же.
Старыя учитель продолжалъ нашептывать ему сбоку:
— Какъ хорошо, какъ хорошо, когда двое молодыхъ людей полюбятъ другъ друга. Со мной этого не случилось. Я былъ молодой студентъ, богато одаренный и съ блестящей будущностью. У моего отца было старинное имя, большой домъ, состояніе, много, много пароходовъ. Я долженъ прибавить, что у меня были даже очень большія надежды. Она также была молода и происходила изъ хорошей семьи. Я пришелъ къ ней и открылъ свое сердце. Она мнѣ отказала. Можете вы это понять? Нѣтъ, она не хотѣла быть моей женой, сказала она. Тогда я сдѣлалъ, что могъ, я продолжалъ работать и велъ себя, какъ мужчина. Но вотъ наступилъ несчастный годъ, пароходы потерпѣли крушеніе, бумаги упали, однимъ словодъ, отецъ разорился. Что же я сдѣлалъ? Я продолжалъ вести себя, какъ мужчина. Теперь мнѣ не приходится ждать дѣвушку, о которой я говорилъ. Она пріѣзжаетъ и отыскиваетъ меня въ городѣ. Что ей было нужно отъ меня? спросите вы. Я былъ бѣденъ, я взялъ ничтожное мѣсто учителя, вся моя блестящая будущность была разбита и мои поэтическія произведенія лежали на столѣ, и теперь она пришла и сказала, что хочетъ быть моей женой!
