Она куда-то стремилась, она больше не думала обо мнѣ.
Я видѣлъ по ея лицу, что она совсѣмъ забыла меня. Ну что же объ этомъ говорить? Вѣдь я, самъ видѣлъ это по ея лицу! И минуты тянулись грустно, медленно. Я многихъ спрашивалъ, не пора ли намъ ѣхать домой. Теперь уже поздно! говорилъ я, а Эзопъ лежитъ въ хижинѣ, привязанный. Но никому не хотѣлось домой.
Я пошелъ третій разъ къ дочери пробста, я подумалъ: «Это она говорила о моемъ звѣриномъ взглядѣ». Мы чокнулись съ ней; у ней были бѣгающіе глаза; они никогда не были спокойны. Она смотрѣла все время на меня.
— Скажите мнѣ, - началъ я, — вамъ не покажется, фрёкэнъ, что люди здѣсь подобны короткому лѣту? Они минутны и очаровательны, какъ и оно.
Я говорилъ громко, очень громко, и дѣлалъ это съ цѣлью. Я продолжалъ громко говоритъ и еще разъ попросилъ фрёкэнъ посѣтить меня, посмотрѣть мою хижину. — Богъ наградитъ васъ за это, — говорилъ я, чувствую себя совсѣмъ несчастнымъ. И я думалъ про-себя, что я, можетъ-быть, найду что-нибудь подарить ей, если она придетъ, но у меня, кажется, ничего другого и нѣтъ, кромѣ моей пороховницы.
Фрёкэнъ обѣщалась притти. Эдварда сидѣла отвернувшись и предоставляла мнѣ говоритъ сколько угодно. Она прислушивалась къ тому, что говорили, и время отъ времени вставляла свое слово. Докторъ гадалъ молодымъ дамамъ по рукѣ и давалъ свободу своему языку; у него у самого были красивыя маленькія руки и на одномъ пальцѣ было кольцо.
Я чувствовалъ себя лишнимъ и сѣлъ поодаль на камень. День клонился къ вечеру. — Вотъ я сижу здѣсь одинокій на камнѣ, - сказалъ я про-себя, — единственный человѣкъ, который могъ бы меня отсюда увезти, оставляетъ меня преспокойно сидѣть. Впрочемъ, все равно. Чувство безконечнаго одиночества овладѣло мной. До меня доносился разговоръ, и я слышалъ, что Эдварда смѣялась; услышавъ этотъ смѣхъ, я вдругъ поднялся и подошелъ къ компаніи; раздраженіе исчезло.
— Одну минутку, — сказалъ я. — Пока я сидѣлъ тамъ, мнѣ пришло въ голову, что можетъ-быть, вы хотите посмотрѣть мою книгу съ мухами. — И я досталъ свою книгу. — Извините, что я не вспомнилъ этого раньше, будьте добры и просмотрите мою книгу, вы сдѣлаете мнѣ удовольствіе, вы должны все посмотрѣть, здѣсь есть красныя, желтыя мухи.
Говоря кто, я снялъ свою шляпу; это было совсѣмъ лишнее, и я снова надѣлъ ее. Нѣсколько минутъ царило молчаніе, и никто не бралъ у меня книги. Наконецъ докторъ протянулъ руку и вѣжливо сказалъ:
— Благодарю васъ, позвольте намъ посмотрѣть эти вещицы. Для меня всегда было загадкой, какъ составляются такія книги.
