Въ нашихъ газетахъ иногда попадаются извѣстія, что такого-то числа въ нью-іоркскомъ театрѣ шли «Призраки» Ибсена, или что такого-то числа на одной изъ сценъ западныхъ городовъ играли Сарду. Но это не совсѣмъ вѣрно, въ чемъ мнѣ пришлось убѣдиться частью лично, частью изъ другихъ источниковъ. «Призраки» въ Нью-Йоркѣ никогда не шли, и Сарду ни въ одномъ американскомъ городѣ не играли [19]. Изъ «Призраковъ» американцы выбрали только самыя приличныя, незначительныя сцены, просѣявъ самую сущность, и представили драму въ совершенно неузнаваемомъ видѣ. Поэтому сообщеніе о томъ, что «Призраки» Ибсена ставились на американской сценѣ, не вполнѣ справедливо.
Доказательствомъ того, до какого грубаго непониманія искусства они дошли въ передѣлкѣ этой пьесы, служитъ, напримѣръ, то, что въ изуродованной заключительной сценѣ они передъ опусканіемъ занавѣса заставляютъ г-жу Альвингъ продекламировать нѣсколько стиховъ «для увеселѣнія публики».
Что касается Сарду, то мнѣ пришлось нѣсколько разъ читать его имя на афишахъ, но мы очень ошибемся, если повѣримъ, что дѣйствительно играли Сарду. Его постигла та же участь, что и Ибсена. Его драмы «просѣяли», раздробили на безчисленныя отдѣльныя сценки, ввели въ нихъ роль ирландца со стишками и танцами. Ни въ одномъ американскомъ театрѣ не представляли Сарду на англійскомъ языкѣ съ американскими актерами, предварительно не исковеркавъ его. Если бы исторія могла доказать, что на американскихъ сценахъ играютъ даже Ибсена, даже Сарду и Дюма, это сразу доказало бы, что американскіе театры работаютъ въ духѣ современности. Пошлина на иностранныя драматическія произведенія являлась бы въ такомъ случаѣ только экономическимъ вопросомъ. Но въ этой пошлинѣ главнымъ образомъ играетъ роль не экономическая сторона дѣла, а все та же американская самоувѣренность. Въ дѣйствительности они крайне враждебно относятся къ современному драматическому искусству. Что, напримѣръ, они говорятъ, когда пріѣзжаетъ Сара Бернаръ? Они всюду кричатъ о невѣроятно высокой цѣнѣ билетовъ, возмущаются незнаніемъ Сары Бернаръ англійскаго языка, наконецъ, называютъ ее полупомѣшанной женщиной и находятъ, что порядочнымъ людямъ нечему у нея учиться. Они идутъ еще дальше.
Пресса предостерегаетъ матерей отъ этой «сумасшедшей», которая по ночамъ спитъ со змѣей на груди, никогда не разстается съ ней и ежеминутно можетъ выпустить ее.
Пресса идетъ еще дальше. Изъ чувства патріотизма она не совѣтуетъ бросать такихъ сумасшедшихъ денегъ, чтобы посмотрѣть какую-то иностранку, а лучше приберечь ихъ и посмотрѣть пьесу съ настоящимъ національнымъ картоннымъ лѣсомъ.
