Настоящая американская пьеса не представляетъ собой цѣльной вещи, она вся состоитъ изъ отдѣльныхъ сценъ, какъ бы маленькихъ пьесъ, не имѣющихъ никакой связи между собой и никакого отношенія ни къ предыдущему ни къ послѣдующему.
Они не заботятся о цѣльности впечатлѣній, это могло бы быть, если бы локомотивъ проносился по сценѣ послѣ послѣдней реплики. Они хотятъ, чтобы зритель приходилъ въ восторгъ, плакалъ или смѣялся при каждой ситуаціи. Ирландецъ долженъ выказать себя не во всей пьесы, а въ отдѣльныхъ счастливо сложившихся обстоятельствахъ и въ забавныхъ діалогахъ. На американской сценѣ почти никогда не увидишь какого-нибудь драматическаго произведенія съ началомъ и концомъ, поэтому они и берутъ самыя невѣроятныя темы для своихъ пьесъ. Не говоря уже о «Хижинѣ дяди Тома», «Оливерѣ Твистѣ», «Битвѣ при Атлантѣ», которые служатъ темами для ихъ пьесъ, они заимствуютъ ихъ даже изъ жизни чикагскихъ анархистовъ.
Положительно нельзя себѣ представить, откуда только американцы не берутъ темъ для своихъ пьесъ. Я думаю, они способны взять ихъ изъ Адресъ-Календаря, передѣлать въ драму таблицу умноженія, двухъ цыплятъ, Суэцкій каналъ и т. п.
Обстановочный фарсъ является типичнымъ американскимъ произведеніемъ. Послѣ хорошаго ирландца главное вниманіе обращается на внѣшніе эффекты, обусловливаемые сумасшедшей пушечной стрѣльбой и рѣзней, а затѣмъ на обстановку. Объ обстановкѣ обыкновенно печатаютъ въ театральныхъ афишахъ самымъ жирнымъ шрифтомъ. «Реальная постановка» — читаемъ мы. Американцы стараются особенно подчеркнуть и обратить вниманіе публики на новые костюмы актеровъ и на громадную цѣнность украшеній примадонны. Они объявляютъ, что пьеса еще никогда не шла въ этомъ городѣ съ такой хорошей обстановкой, и приглашаютъ публику посмотрѣть на этотъ chef d'oeuvre.
Такъ какъ въ Америкѣ всего больше была развита техника, то слѣдовало бы ожидать, что декоративныя подробности, которымъ они придаютъ такое большое значеніе, выполнены съ изумительнымъ искусствомъ. Между тѣмъ это далеко не такъ. У американцевъ не хватаетъ художественнаго вкуса для того, чтобы гармонично слить внѣшніе эффекты съ содержаніемъ пьесы; не хватаетъ художественнаго чутья, чтобы соединитъ отдѣльныя декоративныя части въ гармоническое цѣлое. Я видѣлъ на самой лучшей сценѣ Нью-Йорка одну обстановочную пьесу, которая считалась торжествомъ декоративнаго искусства. На сценѣ были представлены горы, хуже которыхъ я не видалъ въ Норвегіи; вся обстановка была сдѣлана изъ грубаго картона. Лѣсъ, птицы, животныя, даже слонъ, вѣсившій не болѣе часового ключа, — все было картонное. И надъ этимъ картоннымъ ландшафтомъ свѣтило вечернее солнце, настоящее чудо американской техники. Оно производило впечатлѣніе настоящаго американскаго солнца, такъ что зритель забывалъ, гдѣ онъ находится. Оно съ поразительной вѣрностью передавало всѣ различные переливы заходящаго солнца. Сначала яркій свѣтъ разливался во всѣ стороны и освѣщалъ окрестности; постепенно онъ начиналъ ускользать, ослѣпительный блескъ замѣнялся блѣднымъ золотомъ; солнце скользило все дальше и дальше, лучи становились холодными, кроваво-красными и, наконецъ, потухали за горными вершинами; небо заволакивалось зеленоватой дымкой. Солнце опускалось все ниже и ниже къ горизонту… И это дивное солнце освѣщало картонный ландшафтъ съ картонными горами и рѣками, дрожавшими и трепетавшими отъ малѣйшаго дуновенія. Это было не художественное сочетаніе.
