«Въ Бонапартѣ необыкновенно мало благородныхъ чувствъ. Несмотря на свое исключительно высокое положеніе среди человѣчества въ наиболѣе цивилизованный вѣкъ и среди наиболѣе развитой націи въ свѣтѣ, онъ не обладаетъ даже обычной честностью и правдивостью. Онъ эгоистиченъ и несправедливъ къ своимъ генераламъ, стремится господствовать надъ всѣмъ и приписываетъ себѣ чужія заслуги, начиная съ Келлермана и Бернадотта»…
«Онъ ужасный лгунъ. Его офиціальный органъ „Moniteur“ и всѣ его бюллетени наполнены свѣдѣніями, и онъ желалъ, чтобы общественное мнѣніе имъ вѣрило. Хуже того. Въ своей преждевременной старости онъ, на пустынномъ островѣ, хладнокровно составлялъ подложные мемуары, выдумывалъ даты и числа. У него не было никакой совѣсти. Онъ могъ красть, клеветать, убивать, топить, отравлять, словомъ, поступать такъ, какъ того требовали его интересы. Въ немъ не было благородства, — одна лишь пошлая ненависть. Онъ былъ необыкновенно самолюбивъ, вѣроломенъ, обманывалъ въ картахъ; онъ былъ удивительный болтунъ; онъ вскрывалъ чужія письма и потиралъ отъ удовольствія руки, когда ему удавалось узнать какую-нибудь интимную тайну изъ жизни окружающихъ его мужчинъ и женщинъ. Онъ любилъ хвастаться тѣмъ, что „ему все извѣстно“. Онъ совался рѣшительно во всякія дѣла, изобрѣталъ новые фасоны дамскихъ платьевъ, подслушивалъ тайно на улицахъ крики „ура“ и восхищенные отзывы толпы; у него были грубыя манеры. Онъ держалъ себя съ женщинами съ низкой фамильярностью. У него была привычка, когда онъ находился въ хорошемъ расположеніи духа, щипать ихъ за щеки и дергать ихъ за уши; мужчинъ же онъ теребилъ за бороды и за уши»… «Неизвѣстно, подслушивалъ ли онъ у замочныхъ скважинъ, во всякомъ случаѣ, онъ никогда не былъ въ этомъ уличенъ. Однимъ словомъ, когда вы сорвете съ него ореолъ блеска и могущества, то вы увидите, что имѣете дѣло даже не съ джентльменомъ».
Но «не вина Бонапарта, что люди оставили его, онъ дѣлалъ все, что могъ, и грѣшилъ только тѣмъ, что не слѣдовалъ принципамъ морали».
Вотъ оно, наконецъ!
Разсматривая Эмерсона, какъ философа, не надо забывать, что онъ унитарій. Въ основаніи всѣхъ его мыслей лежатъ слѣдующіе христіанскіе принципы: человѣкъ, грѣхъ, наказаніе, Богъ. Въ критикѣ онъ моралистъ, въ философіи — унитарій. Унитарная религія даетъ больше простору для спекулятивной философіи, чѣмъ выноситъ «либерально» настроенный служитель Божій; съ другой стороны, она является обороной противъ безумнаго метафизическаго радикализма. Унитарная философія вращается между знаніемъ и вѣрой; она мудра, какъ змѣй; кротка, какъ голубица; то она срываетъ яблоко познанія въ земномъ Эдемѣ, то пристально всматривается въ великаго фетиша и слѣдитъ за тѣмъ, какъ онъ отрицательно качаетъ головой.
