— Кто сходится?
— Линии, то есть темпераменты. А здесь поле любви, вот очаг любви. Он может гореть, может быть потушен — зависит от моментов. Надо смотреть, как линии скрещиваются. Моя линия темперамента прямая — точно стрела, а у тебя с отклонениями. Это значит, что ты жил не со мной, а когда мы поженились, две линии слились в одну.
— Интересно было бы посмотреть, как произошло это слияние. Наверное, в это время сильно чесалась ладонь?
— Не смейся. Это слияние произошло как раз посередине твоей жизни. Вот у тебя первая жена. А вот любовницы… Ох, Котенок, и много их у тебя было?
— Неправда! Совсем мало. Потому что сначала некогда было, а потом рядом мало женщин было.
— Верю, верю… Смотри, я появилась как раз посередине твоей жизни. И — отрезала все! У меня, видишь, есть тоже параллельная коротенькая линеечка. Это один парень. Он шел рядом, но так и не слился с моей жизнью — линия обрывается. — Она наклоняет курчавую голову к самой ладони, — Отсюда идут белые женщины, а вот я. Я на черном поле. Тут у тебя были кошмары. — Она на мгновение задумывается и деликатно напоминает, что эти кошмары были с той женщиной, моей бывшей женой, — А с моим появлением жизнь твоя озарилась. — Лариска ласково улыбается мне. — Я, между прочим, знала по своей руке, что найду тебя. Не сразу найду, но найду. А когда я увидела тебя впервые, то, веришь, земля под ногами закачалась.
— Это когда — там или уже здесь?
— Понимаешь, там было как бы предчувствие. Я не могла осознать это свое озарение. А вот когда приехала и увидела твою седину в голове, — все сразу и решила. Я ведь тебя два дня караулила на улице.
Константин
…Однажды я сидел вечерком со своей блондинкой-рентгенологом и слушал ее рассказы о Севере. Вдруг звонок. Иду, открываю — ба! Детский сад! Белый свитер, темно-красный плащ, сумочка какая-то сбоку, губы слегка подмазаны, голова в знакомых бараньих завитках. Словом, Баранья Башка. Сразу, конечно же, в краску, в этот свой знаменитый румянец. Стоит, молчит, теребит ремешок сумочки.
— Ты чего? — а сам загородил вход в коридор. Войти не приглашаю.
Подняла глаза. Бог ты мой! Такая в них радость, такой свет! Теплота ее несмелой улыбки невольно передалась и мне.
— Ты чего, Баранья Башка?
— Я переехала сюда жить. Буду здесь работать.
— Где жить, где работать? Ты с ума сошла! Зачем тебе это?
— Надо. Жить буду в общежитии, работать берут на автобазу инструктором физкультуры.
— Ну, ты даешь! Ну, ты… Вот что, давай заходи ко мне… Скажем, завтра или послезавтра. В любой день и в любое, как говорится, время. А сейчас, извини, пожалуйста, — я перешел на шепот. — У меня, понимаешь… человек один…
