Вот и Маша уезжает. Трогается их поезд. Посылаются мысленно последние слова прощания всем, кто её знал, любил, дружил с ней; красивым ёлкам на перроне вокзала и, конечно же, любимым кустам сирени. «О, Господи, почему так получилось, что мы с Ринатом разъехались в разные стороны? Зачем нас разлучили? Ринату купили путёвку, а мой отец очень уж подозрительно торопился с отъездом? Разве мы заслужили это? Разве грех хотеть быть счастливыми?» Но ответа она не слышит.
Маша стоит в тамбуре вагона одна. Ей до тошноты нехорошо. Она несчастна. Ей плохо. Их поезд, набрав скорость, несётся, как на крыльях, быстро и весело.
«Ах, паровоз, чему ты так радуешься? Не спеши, не надо так мчаться, — шепчут её губы, — пусть мой милый друг успеет прийти на станцию, если провидению будет угодно. Рая сказала, что они недолго будут в санатории, и, быть может, они уже дома. Господи, ну пожалуйста, — умоляет она Всевышнего, — пусть Ринат придет на станцию. Позволь сообщить ему мой новый адрес, позволь сказать, что я буду ждать его, пусть он найдёт меня».
Проходит три часа. Они подъезжают к Мукрам. Вот и первые дома посёлка. В сердце всколыхнулась радость, как при встрече с родными местами.
«Я люблю тебя, апа, — обращается Маша мысленно к матери Рината. — Я не могу не любить тебя, ведь ты мама моего милого друга. Я бы хотела стать тебе хорошей снохой, но ты отвергаешь меня».
Началась перронная площадь. Вот по перрону бежит лохматая собачка, Маша умилённо смотрит на неё, будто видит что-то, имеющее отношение к Ринату, и говорит: «О, Ринат, я люблю тебя и готова любить всех и всё, что окружает, и что связано с тобой, хотя бы сколько-нибудь. Вот собачка бежит по перрону, ты её, быть может, и в глаза никогда не видел, а я её люблю, потому что она живёт в Мукрах, где живёшь ты. Она и вправду премиленькая».
Их вагон останавливается как раз напротив вокзала, похожего, как брат, на вокзал в Самсоново, и ёлки такие же, как в Самсоново.
Маша мечется глазами по малолюдной привокзальной площади, ищет Рината, но глупо надеяться, что счастливый случай может повториться. Рината нет. На сердце у Маши безнадёжно тоскливо. Она чувствует, что теряет его навсегда.
«Как я буду жить без него? — уныло говорит она себе. — Без него все краски мира блекнут. Душа моя посыпала себе голову пеплом, а глаза ищут его повсюду. Господи, как мне плохо! Испытывал ли кто до меня большие муки любви?»
И тут ей приходят в голову такие строки:
