Ах, эта белая сирень… - Валентина Старикова

Освободившись из заключения, Александр Акимович Буравчанкин задумался — куда направить свои стопы. Он просидел в тюрьме год и освободился досрочно. В кармане его фуфайки лежит железнодорожный билет на поезд до Сталинабада, но ни в Сталинабаде, ни в Курган-Тюбе, где он проживал последнее время до тюрьмы, его никто не ждал. Последние сожительницы гнали его от себя, а друзья-собутыльники зачастую сами не имели ночлега. С каждым разом ему всё сложнее становилось завоёвывать-соблазнять очередную женщину своим показушно-весёлым, общительным характером, и наступило время, когда его мужские чары почти перестали действовать на вдов, потерявших своих мужей в войну, истосковавшихся по мужскому теплу. А он так всегда нуждается в безопасном ночлеге, в чистой одежде. И он вспомнил о бывшей жене Анне. «Да. Вот то, что мне нужно сейчас! Сойду-ка я в Самсоново и расспрошу о ней», — решает он.

На перроне станции Самсоново Александр Акимович встретил своего односельчанина, с которым когда-то до войны обживал эти пустынные места Туркмении, сбежав из колхоза Воронежской области.

— Здорово, Иван!

— Здорово. Это ты, что ли, Шурка? — отвечает Иван Алексеевич Маркин, видный из себя и уважаемый в Самсоново мужчина.

— А хто же ещё? — хохотнув, говорит Буравчанкин.

— Да ты откуда взялся?

— Проездом. Еду в Сталинабад.

— Так поезд ушёл?

— Я отметку сделал в билетной кассе. Ну, как жизнь?

— Ничего. Идёт. Слышь, Шурка, а твоя Нюрка здесь живёт, ты знаешь аль нет? Дочь Машка уже невеста и сын меньшой с ней.

— Да ну? Подожди-ка, я щас бутылку возьму красненького. Поговорить надо, Твоя Катька возражать не будет?

Симпатичная молоденькая девушка Маша Буравчанкина стоит во дворе многоквартирного двухэтажного дома возле жарко пылающей мангалки — мешает ложкой кашу, бурлящую в казанке.

Во дворе появляется Екатерина Маркина — жена того самого Маркина, односельчанка Александра Акимовича. Она подходит к Маше и говорит:

— Маша, твой отец приехал. Он сейчас у нас. Мать-то где?

Маша растерялась от неожиданного известия. Ложка выпала у неё из рук прямо в пыль.

— Какой ещё отец? — с недовольным видом отвечает она вопросом на вопрос.

— Какай, какой! Что у тебя, их много? — с легким раздражением произносит Екатерина.

— Мать в квартире, — приходя в себя, ответила ей Маша.

Встревоженная известием, Маша сняла казанок с огня и отнесла в один из сарайчиков, что напротив дома, предназначенных изначально под хозяйственные нужды жильцов, но в тёплое время года приспособленных под летние кухни.