— Я никогда не видел ничего подобного, — произнес Клейнман. — Полностью сформировавшийся скелет на седьмой неделе. На восьмой — отчетливые черты лица. Органы, полностью развитые и функционирующие, к концу восьмой недели. Безумная тяга матери к соли. И вот теперь это…
Он взял снимки и уставился на них едва ли не как на личных врагов.
— Как ребенок может уменьшиться в размерах?!
Коллиер ощутил укол страха, услышав смятение в голосе Клейнмана.
— Что ж, что ж, — Клейнман в раздражении помотал головой, — плод вырос до ненормальных размеров из-за того, что мать пьет слишком много воды. До таких размеров, что начал опасно давить на диафрагму. И вот теперь, в один день, давление прекратилось, а размер ребенка значительно уменьшился.
Руки Клейнмана сжались в кулаки.
— Такое впечатление, — произнес он нервно, — будто ребенок знает, что происходит.
— Больше никакой соли!
Его голос поднялся до крика, когда он вырывал у нее из руки солонку и засовывал обратно в буфет. Потом Дэвид забрал у нее стакан с водой и вылил большую часть в раковину. И снова опустился на стул.
Она сидела с закрытыми глазами, тело дрожало. Он смотрел, как слезы медленно катятся по ее щекам. Дэвид закусил нижнюю губу. Затем она открыла глаза, большие испуганные глаза. Она справилась с рыданием и спешно вытерла щеки. Осталась сидеть спокойно.
— Извини, — пробормотала она, и почему-то у Коллиера создалось впечатление, что обращается она не к нему.
Одним глотком Энн выпила остаток воды.
— Ты опять слишком много пьешь, — проговорил он. — Ты же знаешь, что сказал доктор Клейнман.
— Я… стараюсь. Но ничего не могу поделать. Я не в силах не есть соль, а из-за нее меня мучает жажда.
— Тебе нельзя столько пить, — произнес он холодно. — Это опасно для ребенка.
Она с тревогой смотрела, как ее собственное тело вдруг начало содрогаться. Руки соскользнули со стола и обхватили живот. Выражение ее лица заставило Дэвида кинуться на помощь.
— Что такое? — быстро спросил он.
— Не знаю. Ребенок толкается.
Он подался назад, мышцы расслабились.
— Это вполне нормально, — сказал он.
Они немного посидели молча. Энн ковырялась в тарелке. Один раз он заметил, что она машинально потянулась к солонке и, когда пальцы не нашли ее, в тревоге подняла глаза.
— Дэвид, — сказала она спустя несколько минут.
Он проглотил то, что успел дожевать.
— Что?
— Почему ты остался со мной?
Он не мог ответить.
— Потому что ты поверил мне?
— Я не знаю, Энн. Не знаю.
Слабая надежда, отражавшаяся на лице, померкла, и она опустила голову.
