Километра через два кустарник сменился густым бамбуковым лесом, вплотную подошедшим к колеям, и они поначалу даже обрадовались. Длинные, высотой метров пять, гибкие бамбучины торчали вверх, словно тысячи удилищ в каком-нибудь диковинном магазине «Ры бак и охотник». Но зато они были светлые, гладкие, между ними почти не было травы — такой чистенький удочный лес…
Маша смело двинулась вперед, раздвинув первые «удочки» руками. Они туго разошлись в стороны, открывая узкий проход. Маша сделала шаг вперед, отпустила удилища и тут же вскрикнула от неожиданности и боли: бамбучины упруго качнулись на место, чувствительно ударив ее по спине и ягодицам. Андреас, сначала сунувшийся было по ее следу, оторопело остановился, когда перед его носом вновь сомкнулась стена бамбука.
Но Маша поторопила:
— Давай-давай, не бойся, только отпускай осторожней!
Так они и пошли, с усилием раздвигая твердые стволики и осторожно, медленно отпуская их за собой. Черные тучи клубились над головой, потоки воды хлестали из них, как душ, но ветра здесь, среди бамбука, почти не чувствовалось, настолько густыми были его заросли.
Они продирались по склону вниз с полчаса, получая чувствительные удары бамбуковыми розгами, особенно когда не удавалось отпустить раздвинутые «удочки» медленно.
— Мария, позвольте, я пойду впереди! — прокричал сквозь вой тайфуна Андреас, заметив, что Маше все труднее раздвигать бамбук.
Она нехотя остановилась, потом все же пропустила его вперед — сил действительно почти не осталось. Берг пошел впереди, неудобно выворачивая руки назад — старался не дать бамбучинам схлестнуться перед Машей. Она хотела было крикнуть, чтобы он не валял дурака, не делал лишних движений, но сил не было даже на это…
Наконец через пару часов бамбучник кончился, сменившись высокой травой и кустами. Почти одновременно с этим закончился и ливень. В кроссовках хлюпала глиняная жижа, ладони саднило от жесткого бамбука и колючек, но Маша понимала, что обращать на это внимание нельзя — надо идти. Она знала, что дойдет, но немного беспокоилась за Берга — похоже, предел сил цивилизованного горожанина уже наступил: он шел все медленнее, чаще спотыкался, шумно соскальзывал в раскисавшую все больше колею, поднимая тучи брызг…
Спуск наконец закончился, они вышли на равнину, над которой рваными клочьями быстро неслись антрацитовые тучи. Приземистые березки и огромные кусты шиповника, усыпанные крупными красно-оранжевыми ягодами, становились реже. Между ними стояла вода — почти по колено.
