Иза встала, когда она вошла. Встал и мужчина. Мать, сияя, стояла на пороге.
— Это Домокош, мама, — сказала Иза.
Мужчина поцеловал ей руку, чем очень ее обрадовал. Приятно было знать, что знакомый Изы — человек с хорошими манерами. Дочь посмотрела на свою кофеварку: та еще не была включена в розетку.
— Выпейте кофейку!
— Очень любезно с твоей стороны, мама. Спасибо.
Старая села, сложила руки на коленях и стала ждать.
Все молчали. Хорошо, хорошо, она понимает, им хочется побыть вдвоем, она им не будет мешать, дождется только, когда они попробуют кофе и в глазах у Изы появится признательность, что мать позаботилась о ней. Иза разлила кофе, положила себе сахар; гость пил так. Отпили немножко; потом Иза вдруг собрала все и выбежала с подносом в кухню. «Молчаливый какой-то кавалер, — думала старуха. — Не слишком красив; лицо, правда, приятное. Интересно, кем он работает?» Она была чуть-чуть разочарована, не слыша восторженных слов; Иза вообще ничего не сказала, лишь гость посмотрел на нее и сказал: очень вкусно.
Она попрощалась и вышла, в высшей степени удовлетворенная. Придя к себе, она смолола еще немного кофе и зарядила спиртовку, чтобы все было готово к завтрашнему вечеру, потом улеглась. Гость оставался недолго; она еще не заснула, когда он ушел. Захлопнулась входная дверь; через минуту Иза вошла к матери. Сейчас она будет ее благодарить. Иза всегда была внимательной дочерью.
Иза пробыла у нее недолго и, выходя, погасила свет: теперь в самом деле пусть спит. Но старая не спала; лежа в темноте с открытыми глазами, она теребила уголок своей подушки. От кофе ужасно пахло спиртом, вообще этот запах все пропитал, Иза убедительно попросила мать больше не утруждать себя. Варить кофе ей, Изе, совсем нетрудно, это даже удовольствие для нее, она целыми днями занята с ревматиками и рада хоть ненадолго отвлечься на что-то еще. Мама очень добра, большое спасибо, но больше, ради бога, не надо этого делать. А спирт мать пускай завтра же выбросит, иначе хоть из квартиры беги от этого запаха.
Вечер за окном был полон огней, как всегда здесь, на Кольце: мигали рекламы, громыхал, рассыпая искры, трамвай. Старая невидяще смотрела перед собой.
Завтра она выльет спирт; а у него было такое чудное пламя, настоящее, словно в какой-нибудь маленькой железной печурке. В этой квартире нигде нет живого огня — только одно электричество. А спирт, конечно, немного воняет. Видно, у нее и обоняние ослабело к старости: она вот ничего не почувствовала.
