Старая не ответила, лишь улыбнулась, глядя в окно.
Экспресс привел ее в восхищение и ужас. Она давно уже не ездила даже на пассажирском поезде, а этот, состоящий из нескольких вагонов, зеленый, как гусеница, с яркими огнями, почти беззвучный, стремительный, вызывал в ней трепет. Ужинали они в вагоне-ресторане, что доставило старой несколько неприятных минут: она никак не могла разрезать мясо на вибрирующем столике. Иза нарезала ей на кусочки отбивную, налила в стакан пива. Немного жаль было, что они мчались с такой безумной скоростью: она ничего не сумела рассмотреть за окнами, хотя было еще светло. Когда Иза сказала, что Пешт уже близко, она улыбнулась, немного растроганная воспоминаниями. Когда сорок девять лет назад она в первый раз ехала сюда, на Винце была просторная черная накидка с пелериной и дорожная шляпа, а на ней — дорожное платье сизого цвета. Прикрываясь газетой или пакетиком с конфетами, они то и дело брали друг друга за руки. Пешт, город тех давних лет, как яркий цветной воздушный шар, витал над реальностью и был ближе к небесам, чем к земле.
Экспресс, громыхая, тащился по пригородам, но разглядеть старая опять ничего не смогла — из-за сгустившейся темноты; на вокзале же она совсем ничего не могла понять. Иза была сердита: носильщика найти не удалось, дочь сама тащила чемодан, через каждые несколько шагов меняя руку. Мать не смела спросить у нее, привезли ли вместе с мебелью остатки дров; она изо всех сил сдерживалась, чтобы не раздражать дочь лишний раз, хотя вопрос этот, только что пришедший в голову, очень ее беспокоил: ведь как пригодились бы им те дрова, если бы Иза сообразила их забрать. Дочь, перегнувшись под тяжестью чемодана, бежала к такси, старая в панике продиралась за ней через толпу.
В городе этом все было ей чужим и незнакомым, хотя Иза не забывала говорить, где, по какой улице они сейчас едут; да она и сама твердо помнила, что в Национальном театре, например, они с Винце были, смотрели там «Бана Банка». Кольцо выглядело совершенно иным, чем в ее воспоминаниях, и ей уже было стыдно, что она до сих пор представляла его таким же, каким видела полвека назад: могла бы и сама догадаться, что здесь теперь ездят только автомашины, автобусы и трамваи, — лошадей уже и дома, в их городе, не часто увидишь. И все же… Толпа на улицах ошеломляла, на крышах домов, фасадах мигали, дергались световые рекламы. Пешт оказался куда громадней, чем она его помнила; он устрашал своими размерами, шумом и суетой.
