— Там есть краски?
— Любых цветов.
Оказавшись внутри, Юлия принялась интересоваться каждой мелочью. Я вдруг поняла, как должен был чувствовать себя Марцелл по дороге в Рим, когда мы пытали его расспросами.
— А это? — осведомилась она, поднимая кувшин с охрой.
— Красить губы. Иногда щеки.
Девушка опустила кувшин на прилавок.
— А что для глаз? Чтобы получилось как у Терентиллы.
— Хозяйка! — ахнула Галлия. — Она же…
— Шлюха? Знаю, — радостно проговорила Юлия.
— Жена Мецената? — возразила я. — Как она может…
— А еще — бывшая актриса. Всем известно, что между актрисой и блудницей нет разницы. Но папа устроил их брак.
— Это ведь его лучший друг! Разве…
— Ой, Мецената женщины не занимают. Зато супруга ему понадобилась. А отцу — причина чаще быть рядом с Терентиллой.
— Он мог бы и сам жениться, — не поняла я.
— На Терентилле? У нее же нет клана.
— Совсем никакого?
— Да нет, какой-нибудь есть, наверное. Правда, не настолько могущественный, чтобы о нем говорить. Так что отец ничего бы не приобрел. Но красавица, правда? По-твоему, чем она красит глаза?
Я опасливо покосилась на хмурую Галлию и медленно произнесла:
— Малахитом. А подводит — сурьмой.
Юлия выложила покупки на прилавок. Когда старик назвал сумму, Галлия, не удержавшись, воскликнула:
— Невозможно! У нас не хватит денег.
На улице Юлия передала добычу рабыне. Та неодобрительно покачала головой.
— Пора спешить, хозяйка. Занятия скоро окончатся.
— А как же Селена? — Девушка повернулась ко мне. — Хочешь себе чего-нибудь прикупить?
— Не могу. Все деньги у Александра.
Она помахала рукой.
— Отошлешь отцу счет. Он даже не узнает, от чьего имени.
Я улыбнулась.
— Может, через несколько недель понадобятся чернила и тростниковые перья.
— Всего-то? — Юлия сморщила нос, но даже это ее не испортило. Вокруг были сотни женщин, и все-таки взоры мужчин невольно задерживались на дочери Цезаря. — А как насчет театра? Что наденешь?
— То, что предложит Октавия.
Девушка покачала головой.
— Нам нужны туники.
— Хозяйка! — слабо запротестовала Галлия. — Времени не осталось.
— Значит, выберем только ткани. Остальное потом, — пообещала Юлия и, не дав ей опомниться, скрылась в глубине ближайшей лавки.
Внутри под солнечным светом из окон красиво переливались изысканные шелка цвета олова, морской волны и павлиньих хвостов, разложенные среди пестрых отрезов попроще. Дочка Цезаря поднесла к моему лицу золотистый лоскут.
— Вот это подойдет.
— Госпожа Ливия разозлится, — пригрозила Галлия.
