— Латинский, — подхватила моя собеседница.
— Разумеется. И конечно, умела жить.
— Скажи, а история про выпитую жемчужину — это правда?
Мама частенько рассказывала нам с Александром об их второй встрече с отцом. Желая впечатлить Марка Антония своим богатством, она обещала устроить самый дорогой пир в его жизни, а подала на стол один-единственный кубок. И на его глазах растворила в вине крупнейшую из своих жемчужин. Я грустно улыбнулась, вспомнив: иногда мама отпускала довольно злокозненные шутки.
— Да. Это чистая правда.
— Хотела бы я, чтобы о моей матери слагали легенды.
— Она жива?
Юлия напряглась.
— Где-то там! — отрезала она, но не стала вдаваться в подробности. — Еще говорят, Клеопатра учила тебя красить лицо. А мне покажешь?
— Госпожа Ливия этого не одобрит, — вмешалась Галлия.
— А мы тайком, — взмолилась дочка Цезаря. — Пожалуйста, нам же совершенно некогда развлекаться.
Провожатая помедлила — и сдалась.
— Вперед! — скомандовала Юлия. — Идем на улицу этрусков.
— Там продаются египетские товары?
— Там продается все!
Галлия послушно тронулась в нужном направлении. Интересно, что подумали солдаты-охранники, когда их оставили за дверями лавки, торгующей афродизиаками из Египта и крашеными бусинами?
— Это нужно для волос, — принялась объяснять я. — Но только по очень торжественным поводам.
Юлия запустила руки в коробку с фаянсовыми бусинами и с наслаждением просеяла их между пальцами.
— Сколько таких понадобится?
— Для тебя? — воскликнула я. — Ты ведь не собираешься…
— Почему нет? — усмехнулась она. — Завтра все идут в театр. Перед выходом меня и нарядишь.
— Ливия будет против, да и Октавия не обрадуется.
— А нам-то что за дело? — отмахнулась Юлия. — Пока кто-нибудь заглянет, мы все уже снимем.
Я замешкалась, и она радостно обратилась к лавочнику:
— Нам всю коробку.
— В-всю? — пролепетал старик.
— Да. И побыстрее. Счет пришлете отцу.
Лавочник даже не переспросил, кто ее отец.
— Куда теперь? — выпалила Юлия, передавая покупку Галлии. — Я хочу стать похожей на царевну.
— Ты и есть царевна.
— Настоящую! — В глазах девушки блеснула зависть. — Хочу иметь краску, шелковые туники и прочие безделушки, которые были бы у всех женщин, когда бы не Ливия. Знаешь, она просто ревнует, — щебетала Юлия, разыскивая вместе с нами лавку с египетской косметикой. — Хочет, чтобы все были такими же страшными и невзрачными.
Галлия промолчала, однако в глубине души мне показалось, что она согласна.
— Может, в эту лавку? — спросила рабыня.
