Он вынул из рукава телефонную трубку и попросил кого-то соединить его с Россией. В трубке раздались длинные гудки – никто долго не подходил. Апостол подул в трубку, постукал по ней заскорузлым пальцем, потряс – гудки звучали так же длинно и долго.
– Наверное, все ушли дороги перекрывать, – предположила душа Алексея Петровича.
– Зачем? – не понял Петр.
– Сейчас у нас подняли цены на коммунальные услуги, налоги кое-какие увеличили, на транспорте цены подняли.
Апостол заморгал, замялся, завздыхал. Очередь зашумела. Какая-то смазливая душа из Куршевеля сказала:
– При жизни от русских покоя не было, и здесь они начали доставать.
Апостол Петр сделался вдруг суров:
– Вот что, товарищ… или господин, не знаю, как вас теперь называть. Вы нам здесь весь вековой порядок рушите. И в ад вас нельзя, и в рай вам рановато. Отправляйтесь-ка вы назад.
– Так ведь поминки уже справили, – успела сказать душа Алексея Петровича и камнем полетела вниз.
Нахмурившись стояли и ангелы, и черти. Сладкоголосое пение из рая то ли поутихло, то ли ветер отнес его в сторону. Все в очереди почувствовали себя не то что виноватыми, но как-то неловко, вокруг разлилась неизъяснимая печаль.
– Ну, а что же, – сказал наконец кто-то из середины очереди, – пусть в самом деле разберутся сперва, согласуют всё между собой, а то у них цены поднимают одни, а мрут другие.
Очередь чуть-чуть приободрилась.
– С прибытием всех! – весело сказал апостол Петр. – С новосельем! Кто следующий?
– Мы с братом. Из Германии. У нас порядок, льготы только что получили. По их случаю пивом-то и опились.
Апостол начал сверяться с какими-то бумажками, вечность потекла дальше без сбоев.
Навстречу друг другу выходят Он и Она.
ОНА (весело) . Вот те раз! ОН (замирает). Вот те два! (Раскрывает объятия.)
Троекратно целуются.
ОНА. Возмужал как! Красивый стал, холеный. Балует кто-то… А я тут вспоминала о тебе.
ОН. Спасибо.
ОНА. Сидим как-то на работе – у нас на работе одни женщины, делать нечего, начали вспоминать, у кого кто был первый муж. Все-таки это святое.
ОН. Это святое! Это святое: юность, трепет, рассветы. (Растроган.) Половодье чувств. (Берет ее руку, целует.)
ОНА (свободной рукой гладит его по голове). Ну, успокойся, успокойся.
ОН. Как-то вдруг… все нахлынуло.
ОНА. Ничего, ничего, сейчас все пройдет… Мы были счастливой парой, правда?
ОН. Безусловно! Сейчас уже не умеют так любить, как восемь лет назад.
ОНА. Шесть.
ОН. И жить, и чувствовать спешат…
