— Полагаю, вы знаете, что это такое, — сказала Ева, испытывая некоторые сомнения по поводу того, что такое мужская агрессивность.
— Ты смотришь на мир по-другому. Как говорит Гаскелл, ничто в мире само по себе не плохо и не хорошо. Оно просто существует, вот и все.
— Я как-то ходила на лекцию по буддизму, — сказала Ева, — и мистер Подгетт сказал…
— Там все неправильно. Буддизм — это же просто сидеть и ждать. Это пассивное отношение. Нужно делать так, чтобы что-то происходило. Будешь долго сидеть и ждать, считай, что умерла. Кто-нибудь обязательно о тебя споткнется. Надо, чтобы все происходило, как хочешь ты, а не кто-то другой.
— Звучит как-то недружелюбно по отношению к другим, — сказала Ева. — Я хочу сказать, что если все будут делать только то, что они хотят, это не будет слишком приятно другим людям.
— Пусть другие горят в аду, — сказала Салли. — Это сказал Сартр, а он должен знать. Надо делать то, что ты сам хочешь, и без всяких угрызений совести. Как говорит Джи, крысы — это парадигма. Ты что думаешь, крысы только и прикидывают, что хорошо для других?
— Да нет, я так не думаю, — ответила Ева.
— Правильно. Крысы не знают этики. Ни в чем. Они просто совершают поступки. И не иссушают себе мозги рассуждениями.
— А что, по-вашему, крысы могут думать? — спросила Ева, основательно заинтересовавшись проблемами крысиной психологии.
— Конечно нет. Крысы просто есть. Крысам плевать на Schadenfende[8].
— А что это такое?
— Троюродная сестра Weltschmerz[9], — ответила Салли, гася сигару в пепельнице. — Поэтому мы можем делать, что захотим и когда захотим. Основной принцип. Только люди вроде Джи понимают, как оно все действует. Ученые. Лоуренс был прав. Для Джи главное голова, а тела вроде бы и нет.
— У Генри тоже почти что так, — сказала Ева. — Он все читает и рассуждает о книгах. Я ему говорила, что он не знает, что такое настоящая жизнь.
* * *
Сидя в передвижном отделе по убийствам, Уилт быстро набирался опыта. На лице сидящего напротив инспектора Флинта отражалось все возрастающее недоверие.
— Давайте еще разок, — сказал инспектор. — Вы утверждаете, что то, что эти люди видели на дне ямы, на самом деле надувная пластиковая кукла с влагалищем.
— Влагалище — это несущественно, — ответил Уилт, призывая на помощь последние запасы непоследовательности.
— Возможно, — сказал инспектор. — У большинства кукол этого нет, но… ладно, пропустим. Что я хотел бы знать, так это, уверены ли вы, что там, внизу не живое человеческое существо?
