Князь Борис сильно оторвался от меня и громко смеялся, и его обидный смех заставлял меня двигаться быстрее и упорнее. Колеса скрежетали на твердом полу, и я мчалась быстрее и быстрее, и вот уже почти поравнялась с его креслом. Когда я начала его обгонять, он издал дикий яростный рев, и, схватив свои колеса, повернул свое кресло так, что оно врезалось в мое.
— Я не люблю играть по правилам! — прошипел он с горящими злобой глазами.
Я слышала крики Эми: «Нечестно!», но я рванулась вперед и скрылась за углом.
Я проехала сотню ярдов, пока не поняла, что что-то не так.
О, мама! Простят ли меня, если я убью его?
Князь Борис свалился с кресла, потянув его за собой. Этот мужчина, похожий на нелепого, забавного медведя, ударился об пол со скрипучим стоном. Он жадно хватал ртом воздух, как задыхающаяся рыба, лягая его одной ногой.
Я подбежала к нему так быстро, как только могла, и погладила его густую гриву. Внезапно он задержал дыхание, словно борясь с икотой, и затем поспешно прошептал: «Не хочу, чтобы девочка видела меня в таком виде». Затем его сотряс приступ кашля. Кашель был похож на сбои большого мотора, разрывающий его на части.
Я поднялась на ноги, стараясь не паниковать, и осмотрелась в поисках Марии.
Но вместо ее милого личика надо мной нависло гигантское багровое лицо мужчины, обрамленное рыжими волосами. Он был взбешен.
— Что вы наделали? — прорычал он с сильным русским акцентом.
— Это была просто игра, — запротестовала я дрожащим, как у нашкодившей шестилетки голосом.
Мужчина с легкостью поднял обмякшее тело князя Бориса с пола, внес его в комнату, с грохотом закрыв за собой дверь. Злополучное кресло валялось в коридоре, и одно из его колес все еще вертелось. Я с горечью поставила его вертикально, оперевшись на него. Немного пройдя по коридору, я почувствовала, что силы оставляют меня, и прислонилась к стене, чтобы не упасть.
С отчаянным скрипом из-за угла выехала Мария на кресле, с расширенными от ужаса глазами.
— Где князь Борис? Что случилось? — спросила она.
— Он… э… — я выразительно посмотрела на дверь, потом на нее. Она встревожено, непонимающе уставилась на меня. — Он пошел к себе, немного полежать, — сказала я.
Она продолжала смотреть на меня, ее губы задрожали.
— Мне грозит беда? — проскулила она.
Я покачала головой: «Нет-нет-нет! Он просто устал. Ну а ты? Может, ты тоже хочешь вздремнуть после обеда?»
Мария, не мигая, уставилась на меня.
— Ты ужасная лгунья, — обвиняюще сказала она.
