…Вообще, вопрос «Зачем?» встает передо мной последнее время довольно часто.
Бывает, приходит ко мне взрослый человек, приносит свои рисунки и спрашивает:
– Посмотрите, пожалуйста, – потом доспрашивает:
– Может, мне стать художником? – в таких случаях я не смотрю рисунки, а просто задаю вопрос:
– Зачем?
– Что – зачем?
– Зачем вам становиться художником, если вы сами не знаете – должны ли вы художником стать?..
– …В общем, где наша не пропадала! – сказал наш гость, подытоживая свое стремление стать депутатом. «Где наша не пропадала?» – подумал я в ответ, но, подумав еще, вспомнил, что «наша» пропадала везде, и ничего не сказал.
Видя мое молчание, а молчание можно не только слышать, но и видеть, наш гость, наверное, решил, что ему пора забрать инициативу в свои руки и положить ее во внутренний карман своего пиджака:
– Бизнес должен идти в политику, – заявил он, – как политика идет в бизнес.
– А разве политика идет в бизнес? – переспросил я.
– В бизнес идет государство. Это называется экономической политикой.
– А мне всегда казалось, что, если государство идет в бизнес – это называется коррупцией.
– Но вы согласны с тем, что власть должна быть сильной? – наш гость задал этот вопрос с такой очевидностью в своей правоте, словно спрашивал: «Вы согласны с тем, что Земля – круглая?»
И мне ничего не осталось, как ответить:
– Нет.
– Почему?
– Потому, что сильным должен быть закон.
Власть законов ограничивает власть.
– Ну, вы и де-емо-о-крат, – представление о человеке как о демократе явно выходило за пределы представлений моего собеседника о том, каким должен быть человек.
Не то чтобы наш гость был лишен воображения.
Просто он был из тех людей, которые не представляют себе, что на свете может быть что-то, кроме того, что они ожидают.
И деньги, заработанные им, только подтверждали ему его ошибочную правоту.
А я разговаривал с ним потому, что поговорить – это, в конце концов, лучше, чем не поговорить:
– Да, – улыбаясь владельцу пивных заводов, ответил я, – потому что демократия – это система, лучше всего сочетающаяся с человеком.
Хотя у демократии есть недостатки.
– Интересно, и какие же?
– Если дураков больше, то все люди вынуждены жить той жизнью, которую выбирают дураки.
Даже если эта жизнь самим дуракам не нравится.
– И как же можно с этим бороться? – наш собеседник задал мне свой вопрос так, словно на него могло быть несколько ответов.
А не один-единственный:
– Умнеть.
– Умнеть? И до каких же пределов? – этот вопрос был задан мне тоном, не позволявшим сомневаться в том, что спрашивающий всех пределов не только достиг, но и превозмог их.
