угадывался под одеялом. Лицо его было суровым и гордым, нос дерзко торчал вперед.
Почувствовав укол скорби, подобный булавочному, Щекоткина вздрогнула, но тотчас же
взяла себя в руки. Теперь, когда смерть мужа казалась ей неизбежной и скорой, она могла
позволить себе его пожалеть и даже немного полюбить. Ей казалось, что культивируя в
себе это благородное чувство, она вернет толику своей былой красоты.
Стоя над кроваткой Евгения Валентиновича, она испытывала противоречивые эмоции. С
одной стороны, ей было немного жаль старика - все же нога, нога… С другой стороны,
вид его - впалые щеки и яростное положение губ раздражали и внушали легкий страх. То
ей казалось, что старик уже умер и движение простыни вызвано не дыханием, но
трупными червями, копошащимися в груди его, то грезилось, что в районе отрезанной
ноги подозрительно топорщится простыня.
«Хоть бы помер, нелюдь», - вдруг подумалось ей. Мысль была ясной и недвусмысленной.
Разумеется, Евгений Валентинович должен умереть. Так будет лучше для всех.
Внезапно муж открыл глаза. Его зрачки черными точками плавали в желтоватом месиве
радужной оболочки. Бессмысленно оглянувшись, он не сразу заметил жену, а заметив ее , не сразу признал.
-Го-о… - булькнул он.
Скорчившись в приветливой гримасе, Щекоткина присела на краешек стула.
- Ко-о-о… - жалобно замычал муж.
- Что, Женечка, болит?
- Кошка! - наконец выдавил из себя старик. Лицо его побагровело. Глаза беспокойно
бегали по углам палаты.
Щекоткина напряглась. Странно и дико было услышать от мужа не приветствие, но слово
«кошка», в самом звучании которого было нечто зловещее. Странно и дико было и то, что
на секунду ей показалось, что она понимает, почему муж спросил ее именно о кошке. Ей
стало стыдно. Впрочем, чувство это тотчас же прошло, уступив место раздражению.
- Какая кошка, Женечка? - участливо спросила она и похлопала по простыне, как раз по
тому месту, под которым предположительно скрывался обрубок. Старик застонал, но глаза
не отвел.
- Кошка моя… как? - горько спросил он, будто в сильнейшей душевной муке.
«Бредит» - догадалась Щекоткина.
-Ты, Женечка, скоро поправишься, - бодро брякнула она и, хохотнув баском, от души
хлопнула старика по обрубку. - Тебя скоро выпишут!
Старик беспомощно булькнул и сжался весь лицом в злобном выражении. Глаза его
шляпками от гробовых гвоздей сверлили лоб Щекоткиной.
- Где кошка? - пискнул он гадко.
«Надо его, поганца, покормить» - подумалось Щекоткиной. Ободряюще улыбаясь, она
