Грибов и ягод на Колыме — вообразить невозможно.
Мне довелось продираться с вьючной лошадью по некрутому склону безымянной сопки. И в одном месте я не по траве шел, не по ягелю, а по грибам. Под копытами лошади и под моими сапогами хрустели тугие, ядреные белые грибы.
Они могли бы украсить стол самого избалованного гурмана. И жалко было давить их, и обойти невозможно.
А ягода! В иных местах красные гроздья брусники разбросаны по ягелю с такой щедростью, что не понять, кто тут хозяин: брусника ли теснит ягель или ягель бедным родственником напрашивается в соседи к бруснике. Скажу только, что вместе они создавали такое причудливо-яркое панно из серебристо-серых, глянцевито-зеленых и багряно-холодных пятен, что самый ярый абстракционист ахнул бы и от зависти переметнулся бы в фотографы.
А в июле начиналась голубица — у нас ее так называли, не голубикой. Целые долины черной нежной ягоды с дымчато-сизым налетом.
Попов заставлял нас собирать грибы и ягоды. Всю эту снедь он солил, мариновал, замачивал в подручной посуде и хранил до времени в натуральном холодильнике. Соорудить его в подстилавшей нашу землю вечной мерзлоте проще простого: выкопай неглубокую яму, выстели ее зеленым мхом, сверху прикрой лапами кедрового стланика — и готов безотказный холодильник. На зиму соленья и маринады мы переносили в избу. В ней по углам, удаленным от железной печки, всегда держался иней.
Я не замечал на Колыме ни плесени, ни гнили. Во всяком случае, наши припасы сохранялись всю зиму в отличном состоянии без всякой пастеризации.
Рассказываю я все это вот к чему. В сентябре наступало шестидесятилетие Попова. По тайному сговору мы решили справить ему таежные именины. Спирт у нас был, сахар водился. И наладили мы что-то вроде винно-ягодного завода. Производство наше могло быть только очень некрупных масштабов: тары оказалось маловато — нашлись одна «трехлитровая банка и стеклянная четверть…
В нашей многотрудной и однообразной жизни подготовка к юбилею товарища стала длинным веселым праздником.
Строжайше секретно мы набрали в четверть отборной брусники, а трехлитровую банку по ягодке наполнили немятой голубицей, затем в обеих посудинах обильно засыпали ягоды сахаром, для страховки залили спиртом и выставили в потаенном месте на солнцепек.
И ведь получилось! Перебродила наша ягода на горячем северном солнце в превосходное таежное вино.
