Вначале Фива хотела притвориться, что спит, но потом поняла, что девчата спать не дадут. Повернулась на спину, закинула руки за голову и задумалась, уставившись в потолок. На душе было необъяснимо грустно.
– Давай, вставай, хватит нежиться! – как всегда с грубоватой безапелляционностью, сказала Ксения Баклажкина.
Вторя ей, и Агриппина Лобзикова подала голос из умывальной (ужасно тесной комнатёнки, из-за которой частенько случались ссоры).
– Да-да, Фифа, можешь вставать. Я, можно сказать, закончила.
– Если закончила, выметайся, – беззлобно, но с начальственными нотками в голосе заметила Ксения и упрекнула: – И не надоест же тебе любоваться своей особой? Интересно, Квазимодо любил смотреться в зеркало?
– Всё же какая ты, Ксения, грубая. Уж чья бы корова мычала! У самой вместо лица дуршлаг, а туда же. Тебе надо было не в геодезисты идти, а в армию, в сержанты!
Во время тирады подруги Ксения самодовольно похохатывала – гу-гу-гу!
– А что? Выгонят с работы, в армию пойду. Потом, Агриша, сама ко мне попросишься – ать-два, ать-два! Гу-гу-гу, – опять хохотнула Ксения.
– Я тебе не Агриша, я Агриппина, – вдруг стала закипать Лобзикова.
– В армии тебя будут звать – А-Гриша, через дефис, там женские имена не в ходу, там их под мужские переделывают. Гу-гу-гу!
– А ты будешь не Ксенией, а сержантом Аксентием.
– Точно. Гу-гу-гу! – незнамо чему обрадовалась Ксения Баклажкина.
– Боже, какой у тебя дурацкий смех, – возмутилась Агриппина Лобзикова.
Она появилась в дверях умывальной вся в красных пятнах, чувствовалось, что подруга порядком вывела её из себя. Ксения тоже это заметила, пошла на попятную, заканючила:
– Я что, виновата, что у меня смех такой проникновенный?
Теперь засмеялась Лобзикова.
– А ты знаешь, Ксюша, мы с тобой в Тель-Авив поедем. Там главное – в армию обороны Израиля записаться. Запишешься в ЦАХАЛ, и уже ты красавица. Мужики млеют уже от того только, что ты в военной форме. А если от тебя ещё потом и грязью шибает, то вообще люкс, за принцессу сойдёшь.
– Гу-гу-гу, – отозвалась Ксения Баклажкина и вдруг заявила, что она в иранский спецназ подастся.
– Там девчата в хламидах до пят, кавалера под юбку и – вперёд, гу-гу-гу!
Вслед за нею, упав на кровать, зашлась в смехе Агриппина Лобзикова.
– Ну что за дурацкое «гу-гу-гу»! Точно филин, ночью услышишь – в окно выпрыгнешь.
