Кеша не нашёл ни синего перстенька, ни кусочка стеклышка. А отец деликатно не спросил его, что он искал. Отец осторожно вернулся к рассказу о явившемся из стены старце и высказал суждение, что этот факт и другие поверья – своего рода мифы. Они в их замкнутой среде восполняют недостаток знаний. Играют роль счастливых сказок, из которых им, обладателям необъяснимых способностей, приходится черпать силы, чтобы противостоять своим всегдашним страхам и одиночеству.
– Всю жизнь мы скрывали свои сверхспособности, как скрывают уродство, – сказал отец. – Ведь в большинстве люди не прощают превосходства. Так что быть посредственностью намного безопасней, и мы избегали пользоваться своими возможностями. Только в последнее время по просьбе настоятеля нашей церкви отца Василия, который и сам одарён (предвидит будущее), сорганизовались мы в общество Спаса. Он предрекает нам стать спасителями мира, потому что новая земля и новое небо уже пребывают в нас. Мы должны научиться сами и должны научить всех людей жить на новой земле с новым небом .
Отец помолчал. И, глубоко вздохнув, заметил, что и это, конечно, очередная сказка, подобная легенде о Конце света , которую им поведал отец Василий и которую ещё в детстве ему довелось слышать от своей матушки.
Но сказка о старце с жезлом в руке была чересчур правдоподобной, чтобы быть сказкой. Кеша слишком хорошо помнил его в длинных золотисто-голубых одеждах. Очевидно, мама вызвала его к ним своими молитвами, своим необоримым желанием уберечь Кешу от самого себя. Отец словно бы чего-то недоговорил, наткнувшись на стену внутреннего запрета или оберега.
Однако если наше желание материально, то есть его можно напряжением воли материализовывать, то тогда понятно, почему на Новый год ему привиделась девушка, очень похожая на Фиву. А Фиве в пространстве синих полотнищ привиделся парень в космическом комбинезоне, очень похожий на него.
Кеша не чувствовал морозного холода окна электрички, в которое уткнулся лбом. Ему было жаль отца, и маму, и себя, и вообще весь мир. Его поездка домой разъяснила только одно: чего-то главного отец не открыл ему, утаил. Но утаил не потому, что хотел утаить, а потому, что Кеша не готов был это главное воспринять. Не созрел ещё к пониманию самого главного. Но что есть самое главное? Может быть, самое главное – это как раз то, что он сам определит главным?
Но это ответственно.
Но в этом смысл жизни. И этот смысл должен исходить из настоящего дня. И гармонично сочетаться с прошлым и будущим всех людей. И каждого отдельного человека, в том числе и его, Кеши.
