Он снова улыбнулся, и эта улыбка была чувственной и плутовской.
– Я не оставлю. Я тоже не смогу появиться на публике. Я… я хочу побыть с вами дольше, чтобы убедить вас.
Она была уже наполовину убеждена. Снова опустившись на колени, Коннолл расстегнул бриджи и спустил их до колен. Его мужской орган, освободившись, мгновенно вырос и отвердел.
Он хотел ее. Она знала об этом. Но теперь она видела реальные доказательства этого. И если она скажет «нет», он уйдет. Все, что произойдет дальше, теперь зависело от нее.
Вот она, реальная власть. И как ни странно, у нее не было ни малейшего желания использовать эту власть против него. Во всяком случае, здесь. И сейчас. Сдерживая дрожь в теле, Эванджелина протянула руку и обхватила его. Жезл вздрогнул от ее прикосновения.
– Ты… такой исключительный? – спросила она, пробегая пальцами по бархатистой коже.
– Исключительный? – Коннолл подался вперед, чтобы, стоя на коленях между ее бедер, снова ее поцеловать. – Надо мной никогда не подсмеивались по этому поводу.
Нет, она и предположить не могла, что над ним могли подсмеиваться.
– Тебе так приятно? – дрожащим голосом спросила она.
– Если ты хочешь, чтобы я продолжил, лучше будет, если ты перестанешь, это делать, – шепотом сказал он ей на ухо, и она почувствовала, что он тоже дышит неровно.
Она тут же разжала пальцы. Он опустился на нее, его жезл вжался между ее бедрами.
– Я никогда не спал с девственницей, Джилли, – сказал Коннолл, положив большую правую ладонь ей на грудь, словно не в силах перестать ее трогать, – но авторитетно заявляю, что будет больно. На короткое время, затем это не повторится.
Она приподняла подбородок.
– Я авторитетно заявляю, что если ты не поторопишься, то кто-нибудь придет сюда, разыскивая нас.
– Ммм… – Приподнявшись на локтях, он снова поцеловал ее, одновременно подтянув бедра вперед и вверх.
Эванджелина ахнула от удивления и от боли, когда он вошел в нее.
– О! – прошептала она.
Он замер, слегка дрожа и оставаясь внутри ее. Боль начала слабеть, и мышцы Джилли слегка расслабились. Ощущение, которое осталось, можно было назвать изысканно приятным.
– Прости, – пробормотал Коннолл, пощипывая ей ухо губами. Его бедра снова задвигались взад и вперед.
При каждом движении шезлонг под ними поскрипывал. Джилли вцепилась пальцами ему в плечи, как бы желая, чтобы они стали еще ближе друг к другу. В ней толчками, пружинисто нарастало напряжение по мере того, как он двигался внутри ее. Внезапно она содрогнулась и вскрикнула, поскольку все вокруг побелело. Время, звук и все, что их окружало, перестали существовать. Осталось только ощущение. Прекрасное и ошеломляющее.
